Джессика Стил - Обнаженная для любимого Страница 2

Ромилли закрылась в своей комнате и постаралась уснуть. Единственным своим спасением от того кошмара она видела учебу в университете. Утром она с облегчением покинула дом, холодно распрощавшись с родителями.

Прошел год, затем другой. Ромилли не часто навещала мать, но каждый раз ужасалась все большему запустению, в какое погружался некогда благополучный дедовский дом.

Мать сделалась затворницей. Она все чаще давала понять, что не способна справляться без Ромилли. Тогда девушка покидала дом с тяжелым сердцем и глубоко засевшим чувством вины. А приезжая в кампус, больше не чувствовала прежней тяги к учебе, постоянно думая о своей матери…

Ухудшался не только быт Ферфаксов. Даже предусмотрительность Мэньена не смогла избавить их от мотовства Арчера. Элеонор, распоряжающаяся деньгами Ромилли согласно дедовскому завещанию, снабжала своего супруга любой суммой по первому его требованию. Нужно ли говорить, что несчастная женщина основательно растранжирила деньги дочери, в том числе и ту целевую сумму, что была завещана на ее учебу.

Так что по завершении третьего курса Ромилли поняла, что продолжить учебу она сможет, только начав работать.

Осознав, как она поступила с дочерью, Элеонор впала в еще более глубокое уныние. Она наконец вынуждена была открыто признать, что запуталась в своих отношениях с Арчером Ферфаксом. Но Арчера это не останавливало от дальнейших требований. Он беззастенчиво выуживал, выклянчивал, вымогал у жены сумму за суммой, пока ей еще было что ему давать. Но это вскоре прекратилось…

Ромилли была тогда дома. Она почувствовала на себе пристальный взгляд матери и повернулась, спросив:

— Почему ты так на меня смотришь?

— Я все время задаюсь вопросом, как отнесешься ты, Ромилли, к нашему разводу? — тихо произнесла Элеонор.

— Я сама отвезу тебя к юристу, мама, — жестко произнесла Ромилли, чтобы отсечь всяческие сомнения.

Конечно, Арчеру Ферфаксу эта мысль не пришлась по душе. Но еще больше он гневался оттого, что Элеонор сорвалась с крючка. А ведь он так гордился своей способностью парализовывать волю своих женщин!

Ромилли же к этому времени вообще перестала полагаться на своих родных. Она вернулась домой, нашла работу и приняла решение оставить до времени учебу. Ее друг, Джеффри Дэйвидсон, младший партнер стоматологической клиники, в которой Ромилли работала, рассчитывал на скорое повышение, поскольку старший партнер намеревался выйти на заслуженный отдых. Карьера Джеффа развивалась стремительно. Он был на гребне успеха и очень гордился собой. Ромилли он нравился, ей даже казалось, что она наконец влюбилась.

Она не верила в свою способность любить — слишком много огорчительных сцен наблюдала в юности. Откровенные родительские перебранки, потребительское отношение отца, его подлость, та легкость, с какой он совершал и признавал свои грехи, — все это не позволяло Ромилли без колебаний положиться на незнакомого, по сути, человека.

Все, что она знала о Джеффе, — это то, что он хороший дантист, приятный в общении человек, ответственный работник, справедлив с подчиненными, лоялен с партнерами. Наверное, немало.

Ромилли не любила надолго оставлять без присмотра свою мать, но, когда Джефф приглашал ее поужинать, она соглашалась.

Элеонор демонстрировала свое благожелательное отношение к тому факту, что Ромилли «с кем-то встречается». Дальше этого определения ее интерес жизнью дочери не распространялся, да и сама Ромилли не испытывала потребности делиться с матерью интимными переживаниями, тем более что как таковых переживаний в ее отношениях с Джеффри Дэйвидсоном и не существовало.

В это ясное апрельское утро Ромилли остановила свой автомобиль на парковке для сотрудников стоматологической клиники, размещавшейся в викторианском особняке. Через несколько минут девушка заняла свое место перед компьютером, надела на голову наушники с микрофоном и приступила к работе.

Как во всякий другой рабочий день, ровно в одиннадцать часов Ромилли и медицинская сестра Синди Уилсон приготовили себе по чашечке крепкого кофе и устроили небольшой перерыв. За этим и застал ее Джеффри Дэйвидсон.

— Я хотел с тобой поговорить.

— Прости за вчерашнее. Но тебе известно, что я не всегда могу оставить свою мать.

— Без проблем. А как насчет сегодня? Мы могли бы сходить в кино.

— В кино? С радостью, Джефф.

Вот и весь разговор.

— Насколько у вас это серьезно? — насмешливо спросила ее Синди, когда Джефф удалился, заполучив положительный ответ.

— Почему ты спрашиваешь?

— Должен же младший партнер ходить с кем-то в кино. У тебя не было вчера возможности составить ему компанию. Это пришлось сделать мне, — нагло проинформировала ее Синди.

— Кино, говоришь? — Ромилли приподняла брови. — Ну, сегодняшние планы я менять не стану. Однако с завтрашнего дня предлагаю тебе заступить на бессменное дежурство по части ублажения младшего партнера. Что скажешь, Синди?

— Ты так спокойно об этом говоришь! — обомлела Синди Уилсон.

— Об этом предпочитаю говорить только спокойно.

Ромилли съездила домой на обеденный перерыв, убедилась, что с матерью все в порядке, вернулась в клинику и вновь встретила там Джеффа.

— Планы в силе? — уточнил он.

— Ты вчера ходил в кино с медсестрой Уилсон? — бесстрастным тоном осведомилась Ромилли.

— Я не знал, что у тебя эксклюзивные права на меня! — нагло парировал перспективный дантист.

— Неужели?! — притворно удивилась она. — Фильм понравился?

Ромилли прошла мимо, не дожидаясь ответа. И это означало, что Джеффри Дэйвидсону придется подыскать другую спутницу на вечер.

Возвращаясь домой под вечер Ромилли думала не о подлости или глупости Джеффа. Она думала о том спокойствии, с которым разорвала эти, в сущности, приятные отношения. Собственное безразличие казалось девушке большей проблемой.

— Думала, у тебя планы, — проговорила Элеонор Ферфакс, когда Ромилли вошла в дом. — Я заварила чай. Составишь компанию?

Ромилли кивнула. Она заметила в холле переносной планшет с красками и раскладной мольберт.

— Ты выходила? — спросила Ромилли мать.

— Да, — возбужденно проговорила Элеонор. — Пойдем со мной! — позвала она дочь. — Я хочу знать твое мнение.

Ромилли послушно последовала в мастерскую, где на одной из подставок уже стоял свежий пейзаж, еще не доработанный, но уже производящий сильное впечатление.

— Что скажешь? — с нетерпением спросила Элеонор Ферфакс.

— Мам, это замечательно! — щедро похвалила Ромилли и подошла поближе, вглядываясь в работу.