Виктория Васильева - Всё для тебя Страница 2

«Какое оно мужественное и загорелое! Глаза карие; губы плотно сжатые, чуть пухлые; волевой подбородок. Ну прямо Тарзан какой-то!»

Тут ее резко бросило на спинку переднего сиденья. Машина внезапно остановилась.

— Боже! Вы совершенно никудышный водитель! Выпустите меня! — закричала женщина.

— Пожалуйста, не кипятитесь, — взмолился незнакомец. Зеленый быстро сменился на красный. — Один квартал — и вы на месте… Скажите лучше, как вас зовут?

Анна не отвечала. Ее часы показывали пятнадцать минут одиннадцатого.

— Из-за вас я еще и опоздала!

— Извините, я не хотел.

«Мерседес» подкатил к служебному входу театра.

— Благодарю, — Анна выскочила из машины. — Всего доброго!

Она захлопнула дверцу и побежала в театр. Машина развернулась. В последний момент женщина обернулась и увидела, что незнакомец пристально смотрит на нее. Их глаза встретились. В какое-то мгновение она почувствовала, будто ее пронзил огонь, который таился в его глазах, но она тут же постаралась отделаться от этого ощущения. Легкая улыбка скользнула по его губам. Он нажал на газ, и машина, мелькнув номером на багажнике «RBH-331», быстро скрылась.

Увидев номер, Анна вздрогнула.

«Это он мелькал вчера перед глазами почти всю дорогу от вокзала до дома. Это в него, как сказал таксист, чуть не вляпались!»

И вдруг ощущение чего-то нового, таинственного возникло в ее сердце — чего-то такого, что и не появлялось, исчезнув в юности. Из груди Анны вырвался неожиданный глубокий вздох. Она опустила глаза, глянула на голые стволы деревьев, бесконечное серое небо над ними. Дождь моросил, не переставая. Она захотела раскрыть зонт, но, — о, боже! — его не было! Анна вдруг вспомнила, что ее оранжевый зонтик остался на заднем сиденьи «мерседеса».

«Как я могла!»

Часы показывали десять тридцать.

«И плюс ко всему — полчаса репетиции!»

От этой мысли по спине пробежал холодок. Спустя мгновение Анна уже вбегала в двери служебного входа.

«Театр! Ах, театр! Как я люблю его высокие своды и мягкие занавесы! Громоздкие и даже аляповатые люстры! Он всегда полон торжественности! Толпа охающих зрителей. Аплодисменты! Аплодисменты! И цветы… Гвоздики, тюльпаны, хризантемы и, наконец, розы. Розы!.. Такие мягкие и пахучие. Они на вид шелковые и бархатные, и такие благоухающие! А эти забавные поклонники! Они кидают цветы к ногам целыми букетами. Иногда они смущенно заходят в гримерную и протягивают цветы, в бутонах которых можно найти любовные записки. Иногда они ждут на выходе и просят автограф, и смотрят, пожирают, проглатывают обожающими глазами. А ты раздариваешь ослепительные улыбки, посылаешь воздушные поцелуи и мир вертится, будто в головокружительном калейдоскопе, и мир звучит миллионами голосов и подголосков, тысячами звуков. И ты знаешь, что во всем этом бесконечном многоголосии твоя партия сольная. Ты — прима, ты — героиня, и все это — для тебя!..»

Анна стояла перед зеркалом. Здесь, в театре, можно было отвлечься, забыть о повседневной жизни. Остановиться, взглянуть на себя внимательным взглядом. За последние годы было много пережито: головокружительные успехи на сцене, замужество. Правда без любви. Борис взял ее измором. А она, уставшая от гастролей, от постоянных влюбленностей я фейерверков, вдруг захотела нормальной семейной жизни. Тишины, покоя. Но, как выяснилось, это все-таки не для нее. С трудом домучивали они второй год супружества. Заявление о разводе он отнес первым. Она пыталась выяснить причину, но потом, как оказалось, причиной было все: ее карьера, красота, ум, независимость и талант. Просто быть вместе стало невозможным.

Но сегодня что-то произошло. Что-то шевельнулось в ее на время уснувшем сердце. Неприятная сторона утреннего происшествия не всплывала в ее памяти. Ощущение, или даже предчувствие новой жизни проникло в душу Анны и пело там сладким голосом.

Зеркало ответило ей улыбкой. Правильный овал лица, открытый лоб.

«Еще гладкий, без морщин, — она провела по нему рукой. — Нет, одна едва-едва пробивается, но она столь мала, что ее можно и не считать».

Шпильки долой! Шелковистыми волнами упали на плечи золотистые волосы и скатились потоком на спину и грудь. Так и сяк поворачивалась она перед зеркалом и не могла не признать, что очень, нет — слишком хороша. Казалось бы, что еще нужно женщине, если у нее бездна вкуса и море поклонников. Но она-то знала. Ей не хватало любви! Жаркого, взаимного чувства. Женщины к мужчине и наоборот. Вот чего она ждала много лет.

— Анна! Анюта! — в гримерную забежала Катерина, молодая девушка, еще не успевшая сделать громкое имя. У нее было неплохое сопрано, но главные партии ей пока не доверялись.

— Что? — Анна поставила крем на столик и вопросительно взглянула на Катю.

— Матильда ждет нас в четверг в семь вечера!

— Хорошо, что ты напомнила. А какая программа? — поинтересовалась Анна, нанося крем на лицо и глядя в зеркало.

— О! Она для нас что-то приготовила!

— Ты говоришь загадками.

— Я говорю о сюрпризе. Наконец-то она покажет нам своего племянника, о котором так много болтала. Помнишь? Он художник, а главное — красавец и живет в Париже.

— Где-е?

— Ну что ты, не помнишь? Матильда последнее время только о нем и щебечет. Как же его зовут?..

— Неужели ты можешь себе представить, что…

— А почему бы и нет! Разве я непривлекательная? — девушка рассмеялась звонким задорным смехом, тряхнув каштановыми волосами.

— Ну хорошо, я не спорю.

— Значит, до четверга?

— До четверга!

Катя выбежала из гримерной.

После репетиции Анна собиралась домой.

Спустившись на первый этаж, она прошла к выходу.

Дождь прекратился. Серая пелена неба разорвалась на множество туч, наслаивающихся одна на другую и метущихся под порывами ветра.

— Постойте! — послышалось вдруг за ее спиной.

Анна обернулась. И тут ее словно пронзило током. Сама не зная почему, она едва не выронила сумочку, а сердце забилось громко и быстро.

Перед ней стоял тот самый незнакомец, который утром внезапно появился в ее жизни. Ветер играл его волосами, из-под распахнутой куртки выбилась цветная косынка и ее концы свободно гуляли по свитеру грубой вязки. Он пристально смотрел на Анну. Она думала, что утонет в его чувственных и бездонных глазах. Тот же огонь, что и утром, горел в них и звал за собой. Мужчина неторопливо измерил ее взглядом, и она чувствовала прикосновение этого взгляда, мягкое и обжигающее. Время остановилось, а земля раскололась на части и уплывала из-под ног.

— В чем дело? — Анна постаралась сказать это как можно строже и безразличнее.