Вайолет Уинспир - Бухта влюбленных Страница 2

– Ну конечно, похожа, мисс Вина. Теперь, когда вы сказали, я это точно вижу. – И Делила сверкнула ослепительной улыбкой, обнажив белоснежные зубы.

– Мой отец был настоящий рыжеволосый ирландец, – пояснила пожилая актриса, глядя на Ферн. – А вот мама была вылитая ты. Она обожала носить шляпки с широченными полями, украшенные цветами, и папа жутко ревновал ее ко всем мужчинам подряд – ведь те буквально пожирали ее глазами. Эту черту – ревность – он передал по наследству двум моим братьям. Фрэнку, например, просто паталогически не везло по этой части: мужики только и делали, что пялились на мою невестку, – вот он и держал ее за семью замками, словно султан.

– Да-а, мистер Фрэнк был сущий дьявол! – подтвердила Делила, сопровождая свои слова густым грудным смехом, клокотавшим в горле, словно кипящая в горшке патока.

– И красив как дьявол, правда же? – прибавила Эдвина с ностальгическими нотками в голосе. – Артур, конечно, был талантливее, зато, когда Фрэнк поднимался на сцену, все женские сердца в зале начинали трепетать. – Внезапно глубокая морщина прорезала лоб актрисы. – Будь неладен его сынок, умотавший к черту на рога и ввязавшийся там в какие-то политические игры, и все это только ради того, чтобы получить возможность написать о них. Когда-нибудь он допрыгается и его попросту убьют!

Таким сердитым тоном Эдвина говорила о своем племяннике Россе, который был так же демонически красив, как и его отец, но, по мнению Эдвины, обманул ожидания семьи, выбрав профессию журналиста, вместо того чтобы принести свою роскошную внешность и изрядную долю свойственного всем Кингдомам обаяния на службу театру. В результате единственной, кто мог поддержать семейную традицию, оказалась его сестра Дженифер, которая, впрочем, предпочитала более современный мир кинематографа и телевидения. Дженифер, которая была на год старше Росса, жила здесь же, на берегу залива, в белокаменном доме тетушки, и ежедневно ездила в Голливуд на гоночном «фиате».

Комната, которую отвели Ферн, располагалась рядом с апартаментами ее пациентки и была прекрасно обставлена. За прозрачными шторами, изящно подвязанными по краям, виднелись жалюзи, а широкие окна выходили во внутренний дворик, и, пока Ферн переодевалась в форменную одежду, она могла отчетливо уловить доносившийся оттуда аромат розовых кустов, мимозы и камелий. Старательно прикалывая к волосам туго накрахмаленную шапочку, Ферн отметила про себя, что у ее пациентки проницательный, цепкий глаз: она смогла разглядеть тень, лежавшую позади этой новой для Ферн калифорнийской жизни – жизни, где не было места мужчине, который, вместо того чтобы превратить ее мечты и надежды в реальность, так обидел ее, так ранил в самое сердце, что Ферн чувствовала теперь внутреннюю опустошенность и отсутствие всякого желания выходить замуж.

По ее худенькому телу пробежала дрожь, и, как ни пыталась Ферн прогнать от себя возникший перед ее мысленным взором образ Кена Маквикара, ей это не удавалось. Его сухощавое, напряженное лицо так и стояло у Ферн перед глазами, она видела его отчетливо, до самой крохотной детали, и вдруг оно осветилось улыбкой, той самой улыбкой, что была такой редкой гостьей на этом суровом лице и наполняла теплом его стальные, серо-голубые глаза.

С Кеном Маквикаром Ферн познакомилась, когда работала медсестрой в санитарной части фруктоперерабатывающей фабрики «Бремли» в Мейденхеде, ее родном городишке. Кен был там управляющим, и, когда между ними вспыхнул роман – стремительный и бурный, – Ферн даже сразу не поняла, насколько честолюбив ее избранник. Она знала, что иногда Кен бывает на вечеринках в доме Генри Бремли; несколько раз он даже в шутку упомянул о том, что дочка Бремли, похоже, всерьез положила на него глаз. При этом он всегда крепко и как-то судорожно прижимал Ферн к себе, но только теперь она осознала, что означали эти его объятия.

Кен уже тогда знал, что отдаст предпочтение Роуз Бремли.

– Тебя, Ферн, я обожаю, – признался он в конце концов. – Ты такая приятная и милая, но я не могу допустить, чтобы несколько миллионов фунтов утекли у меня сквозь пальцы. Упусти я их, я был бы полным кретином.

Ферн, потрясенная холодным расчетом Кена, которому было наплевать и на ее чувства, и на чувства Роуз Бремли, даже обрадовалась, когда появилась возможность уехать из страны. Американский бизнесмен вел в Мейденхеде переговоры о слиянии компании «Бремли» с крупной калифорнийской фруктово-консервной фирмой – так Ферн и узнала о том, что его лечащий врач ищет медсестру, которая могла бы сопровождать заболевшего бизнесмена домой, в Америку.

Поначалу Ферн планировала вернуться в Англию и подыскать работу медсестры в Лондоне, но новизна ощущений, захвативших ее в Америке, заставила девушку переменить планы, да и длительное пребывание вдали от Англии, считала Ферн, поможет ей оправиться от душевного потрясения и забыть Кена. Тогда Ферн обратилась в соответствующие инстанции за разрешением на работу в Калифорнии и теперь состояла в реестре медицинского персонала, а это означало, что она может работать по вызову как в больницах, так и на дому.

И вот сейчас она стояла у окна в особняке Кингдомов и смотрела во дворик, на залитые солнцем апельсиновые и лимонные деревья, на кружевные беседки и каменные скамьи, утопавшие в благоуханном цветении пунцовых и желтых роз. Она чувствовала, что это место ей понравится, к тому же в здешней атмосфере было что-то, вселявшее в душу надежду.

Вскоре Ферн познакомилась и с остальными членами семьи. Дженифер Кингдом, чью восхитительную игру ей довелось видеть в нескольких утонченных комедиях, коими славится Америка, оказалась беспокойной и темпераментной женщиной тридцати с небольшим лет, пожалуй слишком уж истончившей себя, чтобы считаться по-настоящему красивой, но зато она обладала роскошной волнистой рыжевато-каштановой шевелюрой. В юности Дженифер была замужем за человеком гораздо старше себя, теперь его уже не было в живых, но его дочь от первого брака, Диана, жила вместе с Дженифер. Ферн не могла не попасть под обаяние Дианы, чья энергия била через край, и девушки очень скоро подружились.

Было, впрочем, одно не слишком удобное обстоятельство – Диана оказалась любительницей пофлиртовать, и каждая их поездка в город или на пляж неизменно оканчивалась знакомством с парочкой бронзовотелых красавцев и настойчивыми приглашениями покататься на яхте, погонять на автомобиле или потанцевать. Однако Ферн не хотелось впутываться в очередную историю, и вскоре за ней закрепилась репутация недотроги. Только девятнадцатилетняя Диана все никак не могла смириться с этим.