Грешная любовь - Ульяна Соболева Страница 2

из дома к Ленке, мы напились вина и поехали в ночной клуб. Там мы отрывались по-полной. Парням я всегда нравилась, да и Ленка моя тоже девчонка видная, пышнотелая. Мы тут же нашли себе двух кавалеров, при деньгах, намного старше нас и жизнь перестала казаться такой серой и тошнотворной. Я наконец-то немного забыла о своей дикой любви и о своей черной ревности, которая сжигала меня ядом и лишала возможности дышать.

Забыла ровно на час, потому что ближе к полуночи в этот самый клуб, вместе со своими друзьями приехал Илья. Они, конечно же, были с девушками. Он со своей Веркой. От одного взгляда на то, как Илья нежно придерживает ее за талию, меня чуть не вывернуло наизнанку. Я тут же забралась на колени к Саше или Славику. Черт, не помню, как его зовут. И смачно поцеловав его в губы, полезла танцевать прямо на стол. Мой кавалер обалдел от моего напора и раскованности, он трогал меня за ноги, пытаясь уговорить уехать с ним в более укромное место, пока окончательно не озверел от моего виляния задом и не стащил в охапку со стола, пытаясь поцеловать в губы и залезть под короткую юбку.

– Отпусти ее! Поставь на пол!

Илья стоял рядом с налитыми кровью глазами, сзади на его руке повисла Верочка. Увидев ее, я снова задохнулась от ярости и сильнее впилась в шею моего знакомого.

– Ты кто такой, а? Нахрен вали отсюда! Девчонка со мной, – ответил Славик-Саша.

– Я сказал – отпусти! По-хорошему прошу, – Илья повел плечом, когда Верочка попыталась оттащить его в сторону. Вырядилась. Для Ильи, наверное. И как он не видит, что волосы у нее жидкие, груди нет почти, и задница худая и острая. Вру я все. Симпатичная эта Верка. Очень симпатичная. Блондинка, синеглазая, высокая. Фотомодель, одним словом и любит его. Сразу видно. И черт с ними обоими. Это я проклята…любить родного брата…Мне от себя тошнило.

– Да пошел ты! – огрызнулся мой кавалер. Совершенно напрасно, Илью нельзя злить. У него тут же все планки срывает. Он в драке – животное.

В этот момент и завязалась бойня. Илья бил хорошо разученными ударами, он ударил парня прямо в лицо. Послышался хруст и тот схватился за переносицу.

– Сука! Я тебя порешу! – В руке Славика-Саши сверкнул нож. Вот тогда я испугалась, по-настоящему и  бросилась к парню на спину, вцепилась ему в волосы:

– Не лезь к нему, козел, это мой брат! Хватит!

Я царапалась как дикая кошка и, похоже, от моего натиска обалдели все. Но драка не прекращалась. Я слышала, как Илья кому-то крикнул увести его Верочку, а сам отбивался от троих верзил. Наконец-то нас всех вышвырнула охрана. Послышался вой полицейских сирен и Илья, схватив меня за руку, потащил в кусты. Мы бежали прочь от этого клуба, я сломала каблук и теперь шлепала босыми ногами по лужам. Наконец-то мы вышли на дорогу, и вот тут я получила свою первую в жизни пощечину. Илья ударил сильно, наотмашь. Не успела заплакать –  он схватил меня за плечи и резко рванул к себе.

– Еще раз…еще раз, мелкая, я увижу тебя в таком виде…еще раз кто-то будет тебя лапать, я сначала убью тебя, а потом его.

С горем пополам Илья поймал попутку, а я притихшая сидела рядом и понимала, что сейчас мне влетит. Совсем как в детстве, когда залезла на дерево и не могла слезть, или когда стащила у мамы ее праздничные туфли и сломала каблук. Ремня от отца получил брат. Илья всегда меня прикрывал, но сам не жалел. Я помню, какими темными становятся его глаза, когда он в бешенстве. Сколько драк затеял из-за меня. Все знали  Аську обижать нельзя – Илья порвет на куски, не пожалеет.

Мы приехали в его квартиру, которую сняли для него родители и брат тут же затолкал меня в ванную. Пока я смывала с ног грязные потеки, драила голову и яростно стирала косметику, он позвонил своей Верке. Я чуть прикрутила воду и подошла к двери, прислушалась:

– Милая, не плач. Все хорошо со мной. Я с Аськой, моется она. Все в порядке. Правда. Кости целы. До свадьбы заживет. Ну что ты? Не нужно приезжать и маме своей передай, что со мной все хорошо. Конечно, завтра заскочу. Давай. И я тебя. Целую.

Вот черт! Он ее целует. Я яростно ударила кулаком по раковине, зашибла руку. Посмотрела на себя в зеркало. Неужели он не замечает, как я изменилась? Какой стала? Ведь он всегда говорил, что я самая красивая. Волосы мои хвалил и глаза зеленые. Любимой змейкой называл. Ядовитой и ласковой.

Ведь парни так и лезут ко мне, чего только не предлагают. Отбоя нет. А я все храню себя. Для кого? Для чего? Для Ильи? Он никогда не станет моим…

НЕТ! Станет…Хотя бы раз, но станет. Я так хочу. Я так решила. Только один раз или я – не я.

Завернувшись в полотенце решительно вышла в комнату.

– Цела, мелкая? Не досталось тебе там?

Спросил, наливая в чашку кипяток и заваривая мой любимый фруктовый чай.

– Иди сюда, посмотрю.

Я не подходила, сложила руки на груди и смотрела на него. Потом потянулась за сигаретой, но он ловко отобрал и зашвырнул пачку на холодильник. Знает гад, что я маленького роста – не достану.

– Куришь?

– Курю, пью и трахаюсь с кем попало.

Серые глаза потемнели. Тревожный знак. Мне ли не знать.

– Нарываешься?

– Я тебя не боюсь.  Тоже мне блюститель нравственности. Сам поди свою Верку трахаешь.

Сказала, а у самой от одной мысли, что он ласкает свою худосочную подружку, целует ее, жадно входит в ее тело, задрожали руки.

– Ты мелкая слишком болтливая стала. Вот возьму солдатский ремень и исполосую твою задницу, как отец в детстве мою. За твои проделки, между прочим.

Я запрыгнула на стол и взяла с пиалки шоколадное печенье.

– Исполосуй. Пощечину дал, почему ремня нельзя.

Он резко повернулся ко мне и вдруг поставил чашку на стол и взял меня за подбородок, отвел волосы в сторону. На скуле остался красный след.

Между его бровей тут же пролегла складка, он стиснул челюсти:

– Болит?

Нежно погладил щеку. А я вдруг схватила его за руку и положила к себе на грудь:

– Здесь болит, Илья. Невыносимо болит…Сил нет.

Он попытался одернуть ладонь, но я прижала крепче.

– Слышишь, как бьется? Оно твое!

Полотенце скользнуло вниз, обнажая другую грудь, и я