Лора Брантуэйт - По мосту через пропасть Страница 20

— У вас есть мужчина?

От неожиданности Анна чуть не споткнулась. Хм. Есть ли у нее мужчина? Определенно, нет. Хотя у нее есть Адриан…

— А почему ваши отношения с Адрианом складываются вот так?

— А как складываются ваши отношения с Адрианом?

— А вы не боитесь, что дело закончится пощечиной?

— А вы не думаете, что я предпочту заслужить ее другим способом? — Он порывистым движением развернул ее к себе. Руки лежат на талии — не грубо, но властно, не хочется сопротивляться.

Их глаза находились почти на одном уровне. Мужчина… Да, у нее давно не было мужчины. Она почти забыла, каково это — физически находиться во власти того, кто заведомо сильнее тебя и, если захочет подчинить, подчинит… Как ощущается на теле прикосновение настойчивых мужских рук. Как пахнет мужская кожа. Как мужчина смотрит на женщину, которую желает.

Сердце зашлось в груди, в горле застрял горьковатый запах его одеколона. Анна ощутила, как шевельнулся в самой глубине ее тела теплый, тягучий зов. Вожделение. Она почти забыла… почти забыла женщину в себе. Задушила ее. Отказалась. И вот теперь чужой, жестокий, резкий мужчина враз напомнил ей, кто она на самом деле.

— Ну как? Уже достаточно? — прошептал он у самого уха, едва касаясь нежной кожи жесткой щеточкой усов. Щекой Анна ощущала тепло, исходящее от его щеки. — Для пощечины?

Чего-чего, а ударить его ей не хотелось. Она просто положила на горячую щеку холодные пальцы — не лаская, а осторожно отталкивая.

Он отстранился. В глазах его плескался вопрос. Анна выждала несколько мгновений, чтобы быть уверенной, что голос ее не дрогнет.

— Уже поздно. Мне нужно домой.

— Я провожу. — Он жадным взглядом следил за каждым движением ее губ, и Анна почувствовала, что ноги становятся ватными — даже самый бесстыдный поцелуй не выразил бы столько вожделения, сколько этот взгляд.

— Нет, Джеймс. Здесь не опасно. Спасибо за прогулку, — как могла равнодушно, сказала Анна. Испугалась на мгновение, что он не выпустит ее из тугого кольца рук. Нет, выпустил. — До свидания, Джеймс.

— До свидания, Анна. — Слова звучали уже под стук каблуков.

Джеймс с усилием проглотил комок, засевший в пересохшем горле. Он прикрыл глаза. С ума сойти! Безумно чувственная женщина, такое благодарное тело… пальцы еще помнили ощущение ее спины, прошедшую по ее телу дрожь. У нее сбилось дыхание. Он же чувствовал, что она вот-вот готова преступить черту, что она желает его не меньше, чем он ее, а он давно не испытывал такого яркого, неприкрытого вожделения к женщине. Тем более что женщины, которых он все-таки желал, ему не отказывали.

Джеймс выругался сквозь стиснутые зубы.

Все-таки Эйд… Этот мальчишка его обошел? Обошел в том, в чем никогда не был и вполовину так удачлив, как старший брат?!

Джеймс размахнулся и с силой врезал стиснутым кулаком по подвернувшемуся фонарному столбу. Столб никак не отреагировал, а вот у Джеймса от гудящей боли в голове прояснилось. Не сегодня, так завтра она сдастся. А если нет…

Анна долго-долго стояла под горячим душем, пока все тело не стало мягким, как разогретый воск, и не ушли последние тревожные мысли. Вероятно, мысли поджидали того момента, когда она ляжет в постель, на прохладные простыни, потому что тут же роем ворвались в сознание и исключили всякую возможность здорового, крепкого сна, на который Анна так рассчитывала.

Впервые за… стыдно подумать, за десятки месяцев она захотела мужчину. И надо же было такому случиться, что этим мужчиной оказался брат Адриана! При воспоминании об ощущениях, которые она пережила в объятиях Джеймса, щеки и шея ее тут же вспыхнули алым. Но ведь это всего лишь вожделение. Физическая потребность, которая не имеет ничего общего с любовью. Самка в ней почуяла в Джеймсе самца и потребовала свободы, но ведь… между людьми не должно быть так — просто до примитивности и грубо, без всяких чувств, без доверия и тепла. Анна со стоном закусила край одеяла — жест крайнего отчаяния. Если бы Адриан хоть раз дотронулся до нее не холодной рукой воспитанного человека, а теплой ладонью обычного мужчины, которому не чужды простые человеческие желания…

То все могло бы быть гораздо хуже. Так, по крайней мере, у нее есть друг. А заводить себе любовника, с которым не сможешь поддерживать отношений, пристало только авантюристкам и мазохисткам. И еще неудачливым писательницам, которым не хватает несчастий в жизни…

Анна пристроила на ухе подушку в наивной надежде, что сквозь нее непрошенные мысли не проберутся и можно будет поспать.

Не тут-то было. Сознание прокручивало вечер, как в замедленной съемке, делая стоп-кадр там, где мелькал Джеймс — взгляд, улыбка, необычный поворот головы, порывистое движение руки.

Вспомнилась слышанная где-то фраза: «Власть животных страстей для человека особенно унизительна». Хорошо, что не поддалась. Быть ей теперь свободной и гордой. А еще одинокой и истерзанной.

— Эйд, ну зачем ты уехал именно сейчас? — прошептала Анна, погружаясь в пестрый и бесконечно сумбурный сон.

6

Адриан и сам задавал себе этот вопрос. Ни одного более-менее удовлетворительного ответа разум подбросить не спешил, самоуверения в том, что «Сьюзен попала в сложную ситуацию, и никто, кроме меня помочь ей не мог», почему-то не воспринимались всерьез. Анна как-то сказала, что человек всегда сам виноват во всех своих проблемах. Он кипятился и приводил в пример детей алкоголиков и больных раком, Анна возражала, что, во-первых, нужно разделять свои проблемы и не свои проблемы, а во-вторых, у всего на свете есть причина и болезнь тела часто лишь отражает болезнь духа… Он упрекнул ее в «метафизичности мышления» и подчеркнуто перевел тему на горячие напитки. По зрелом размышлении Адриан пришел к выводу, что Анна была недалека от истины. Ему, конечно, ничто не мешает обвинить Сьюзен и тетю Маргарет в том, что сейчас приходится мучиться с выбором галстука под подаренный Сьюзен ультрамодный пиджак, вместо того чтобы спокойно пить чай в Эшингтоне и слушать, как Анна мурлычет что-то под нос, перемывая посуду. Но снять с себя ответственность в этом конкретном случае было бы особенно унизительно.

Но Сьюзен так хотела, чтобы он пошел на эту вечеринку с ней. Разговор с отцом Сьюзен прошел на удивление гладко. Адриан к нему тщательно готовился. Ему тут как нельзя лучше пригодилось юридическое образование. Он представил мистеру Карловски несколько доводов, сводимых к одному: в Нью-Йорке у Сьюзен перспективы лучше и пусть работа будет напряженной, да и ритм жизни там заметно превосходит даже лондонский, но Сьюзен умница и со всем справится.