Елена Булганова - Моя мама — Снегурочка Страница 20

— Слышь, а у нас проблемы, — сообщила она Нине Петровне. — О, привет всем. Димыч, здорово! — заметила она и прочую публику.

— Света, а что случилось? — Директор Дима оторвался от бумаг и прищурился в сторону двери. — Почему ты врываешься?

— Так я говорю, проблемы у нас, — несколько сбавила тон девочка. — Сменная повариха пришла и требует выкинуть котяру на улицу. Говорит, что он паршивый и мы все через него попадем в больницу.

— И что? — нетерпеливо спросила заведующая.

— Так, ты чё, нельзя же его выбрасывать! Ведь та девка, которая сбежала, думает, что это ее кошка-мама! И вообще, жалко.

— Света, я ничего не понимаю, — всплеснула руками заведующая. — Ну что за бред ты мне рассказываешь уже второй день? То у тебя кто-то в кого-то обращается, то кошка-мама.

— Это не бред, — упрямо произнесла Света. — Вот у нее спросите. — И она ткнула пальцем в сторону Саши.

— Спросим, — миролюбиво согласилась заведующая, — когда ты нас покинешь. А если насчет кота, то, во-первых, кошкой-мамой он не может быть по определению. Во-вторых, если Лера так думала, то почему бросила кота здесь, а не взяла с собой?

— Так она вернется же за ним, — без тени сомнения пояснила Света.

— Да? Очень интересно, — оживилась Нина Петровна. — Может, ты еще что-нибудь знаешь о Морозовой? Например, куда она ушла, а? Может, ты разговаривала с ней?

— Так она ж немая, — отвела подозрения Света. — У кого хочешь спроси, она и слова мне не сказала. И откуда мне знать, где она сейчас? Может, ту поляну ищет, на которой она обратно котенком сделается.

— Иди, Света, — замахала руками заведующая. — На кухне скажи, что кота я разрешила оставить. И раз уж берешь над ним шефство, то вотри ему в бок мазь, за которой Рита вчера в аптеку бегала.

Света, добившись своего, не стала испытывать терпение собравшихся и немедленно увела за собой всю компанию. Когда в коридоре стало тихо, заведующая отыскала взглядом Сашу и сказала:

— Ну, Сашенька, теперь мы не успокоимся, пока не услышим, что это за история с кошками. Ведь если я не ошибаюсь, вы пытались расшифровать ту тетрадку с детскими рисунками Леры. Расскажите нам.

Саша встала, густо покраснела, вытащила из кармана куртки школьную тетрадку.

— Ну, я пыталась… Не знаю, насколько это верно. Но девочка рисовала это во время болезни, здесь, в Питере, а теперь снова вернулась сюда и взяла тетрадку с собой…

Директор снова оторвался от бумаг, внимательно посмотрел на Сашу и негромко произнес:

— Да, это может быть очень важно.

И Саша сразу успокоилась, перестала суетиться и произнесла:

— Я назвала эту историю «Рыжая принцесса»…

Когда Саша закончила читать, поначалу никто в аудитории не произнес ни слова. Некоторые недоуменно переглядывались, видимо не совсем понимая, к чему все это было озвучено. Первой заговорила Нина Петровна:

— Спасибо вам, Саша. Грустная история и страшноватая. Мне жаль, но очень похоже на то, что девочка побывала в руках негодяя.

— Да, новое время — новые сказки, — произнес кто-то из присутствующих. — Подробный отчет о том, как маленькие дети по наивности своей попадают в беду.

— Нет! — выкрикнула Саша, возмущенная такой трактовкой. — Это невозможно!

— Почему вы так думаете, Саша? — печально спросила ее заведующая.

— Потому что Борис убил бы того гада, который поднял руку на девочку. И сейчас он сидел бы в тюрьме!

— Ну, отец мог и не узнать о случившемся. Ведь вы сами рассказали нам, что девочка какое-то время оставалась без нужного надзора. Отец за границей, мать неизвестно где, а бабушки не всегда имеют достаточно расторопности, чтобы уследить за подрастающими внуками. И в такой период с ребенком много чего нехорошего может произойти.

— Но знаете, — вмешалась в разговор скромно одетая женщина, кажется приютский психолог, — я бы хотела успокоить Сашу. Мне кажется, эта сказка не о том, как девочка стала жертвой насильника. Тут скорее повествуется о чувстве вины. Девочка совершила нечто такое, что выходит за норму и чему она всячески старается найти оправдание. Возможно, все дело в ее матери. Девочка винит себя в том, что мать исчезла из ее жизни. Она ищет себе оправдание, перекладывает вину на какого-то злодея, но в конце снова возвращается к мысли, что во всем виновата только она сама.

Откашлялся и заговорил директор Дима:

— Что ж, давайте суммируем все, что нам известно об этой девочке. Итак, Лера жила поначалу где-то в Питере. Перед переездом в Москву целый год болела, не ходила в школу. Тогда же и нарисовала эту тетрадку. Из ныне живущих родственников у девочки только отец?

— Нет, — возразила со своего стула Саша. — Есть еще дядя с женой и детьми. Но они постоянно живут в Австралии.

— Про ее мать что-нибудь известно? Нам важно знать, в каком возрасте девочка ее потеряла.

— Нет, — жарко покраснела девушка. — Борис… ее отец, он никогда не вспоминает о матери Лерочки. Как будто ее вообще не было.

— Я думаю, — негромко, весомо произнесла Нина Петровна, — перед нами типичная история предательства. Что отличает животное от человека в понимании ребенка? Первые не умеют говорить. Эта девочка за что-то очень обиделась на людей, и ей захотелось отмежеваться от них, потерять язык, стать отчасти животным. Причем случилась эта обида еще несколько лет назад, когда она рисовала эти картинки. На какое-то время Лера забыла о ней. Но что-то заставило ее вернуться к прежним переживаниям.

— Что же это может быть? — спросила женщина, одеянием похожая на богомолку в день церковного праздника.

— К сожалению, когда мы говорим о детях, такой обидой может быть и нечто чудовищное, и абсолютный пустяк, с точки зрения взрослого человека. Допустим, в Питере у нее была любимая кошка, которую при переезде в Москву взрослые просто выкинули на улицу. Ей, может быть, сказали, что кошечка сама отказалась переезжать, потому что здесь у нее семья и детки. А через пару лет до девочки дошла ужасная истина. И она бросилась в город детства отыскивать свою любимицу. Это объясняет, почему она отказалась от языка. Ребенок инстинктивно чувствует: подобное притягивает подобное. Молчание делает ее ближе к миру животных.

— Ну, одно несчастное создание она уже нашла, — сказал кто-то.

— Да, но это не ее кошка. Значит, она будет убегать снова и снова. А вы что скажете, Сан Саныч?

При этом вопросе все повернулись к косматому старику, который сидел на подоконнике, и его огромный сизоватый нос был повернут к оконной раме, сочащейся сквозняками, словно воздух помещения был для него не слишком пригоден. В ответ старик заговорил, словно филин в бутылку заухал. Саша вздрогнула, но все остальные, видимо, давно привыкли к этому странному голосу.