Сандра Филд - Заслужить доверие Страница 20

— То, что ты сделала, — лучшее из всего, что могло произойти сегодня вечером, — проговорил он. — Но мы не можем заняться любовью, я даже не вооружился, а я щепетилен в вопросах секса.

Она густо покраснела.

— Я боялась, что ты не возьмешь их. Поэтому прошлой ночью заехала в аптеку, ту, что на полпути к Галифаксу и работает до полуночи.

Он запрокинул голову и расхохотался, глядя в потолок.

— Верх предусмотрительности. Будь я мухой, поостерегся бы залетать в твой дом. А ты уверена, что взяла именно то, что нужно? — съехидничал Кэл.

— Кэл, я читаю не хуже остальных женщин, — ответила она с озорной улыбкой. — Кстати, насчет Кристин можешь не волноваться, они с Дональдом на вечеринке, в тридцати милях отсюда.

— Так чего же мы ждем?

Марни залпом осушила бокал, поставила его и, взяв Кэла за руку, повлекла за собой в спальню, которая выглядела очень уютной, особенно кровать, на которой лежало стеганое одеяло в пододеяльнике темно-зеленого цвета — цвета леса, как занавески на окнах. На небольшой тумбочке стоял канделябр в орнаменте из листьев.

Кэл снял пиджак, галстук и ремень, снял ботинки и носки.

— Дорогая, не смотри так испуганно, я никогда в жизни не позволю себе причинить тебе вред.

— Я не боюсь, — ответила она и сделала шаг в его объятия. — Больше ничего не боюсь. Но и не знаю, что мне делать.

Он улыбнулся, обнял ее за талию и стал целовать. В ушах Марни стучало ее собственное сердце. Она целовала Кэла, прижималась к нему всем телом, познавая то, чего ей так долго не хватало.

Ее волосы, словно языки пламени, рассыпались по белой простыне. Кэл приподнялся и сбросил с нее шелковую рубашку.

Марни лежала перед ним совершенно нагая, глядя, как блестят у него глаза, исследующие каждый уголок ее прекрасного тела. Он прошептал:

— Я знал, что ты прекрасна, но не знал, что настолько.

Уже более, уверенная в себе, Марни заметила:

— Не отлынивай от дела, теперь твоя очередь. — И недолго думая расстегнула поясную пуговицу его брюк. Несколько секунд спустя он, тоже нагой, предстал перед ней во всей красе.

— Ляг на спину, Кэл, — сказала она.

Он повиновался. Приподнявшись, Марни начала руками исследовать его тело, пока не дошла до места, которое интересовало ее больше всего. Кэл изменился в лице и дрожащим голосом прошептал:

— Марни, я так долго ждал. Я не могу...

— Времени много, не будем спешить. Впереди целая ночь.

— Ты, Марни, будто дотронулась до моей души, — проговорил он. — Ты и представить себе не можешь, как долго я мечтал о тебе.

— Я так счастлива быть здесь, с тобой, — промолвила она, и глаза ее засияли от внезапного прилива уверенности в себе. Убрав с ее лица волнистые пряди волос, Кэл наклонил голову и вновь стал целовать ее.

Она ощутила, как он в нее вошел, услышала его стон, в котором смешались плотское страдание и блаженство. Я люблю тебя, подумала она.

Переводя дух, он прильнул к ее груди.

— Милая Марни, — прошептал он, — я не хочу отпускать тебя.

— Тогда не отпускай, — шепнула она, мягко проводя пальцами по его спине.

— Чем я только заслужил тебя? — спросил Кэл, тихонько целуя ее лицо и вдыхая аромат ее волос. — Ты так прекрасно пахнешь, — пробормотал он.

— Как ты, — сообщила она с таким неожиданным великодушием, что он не смог удержать смешок.

— Так, когда ты решила, что не хочешь ужинать у «Пьеро», дорогая?

— Ночью. И когда проснулась утром, поняла, что права. Только в последний момент, когда ты появился, я немного испугалась. — Она обняла его и прижалась к его плечу. — Думаю, я могла бы узнать тебя с закрытыми глазами из десятка мужчин.

— После того что мы с тобой сделали, ты говоришь о других мужчинах? — усмехнулся он, лаская ее. — Похоже, мне еще предстоит доказать, что я наиболее стоящая кандидатура.

— Я никогда не знала, что может быть так прекрасно... — шептала она, готовая расплакаться. — Так прекрасно... Держи меня, Кэл, прошу, держи!..

Первой мыслью, когда Марни проснулась, было: не приснилось ли ей все? Она лежала в своей собственной постели, и Кэл рядом поигрывал ее волосами, разметавшимися по подушке. Он тихо поглаживал ее по груди, что заставляло ее сердце биться быстрее. Все ее тело опять горело желанием, а она мечтала подарить ему еще больше счастья, чем он дарил ей.

Сначала медленно, затем уже куда более решительно она стала брать инициативу в свои руки. С удовольствием и интересом она наблюдала, как меняется его лицо.

— Ты освободила меня, Марни, — произнес Кэл. — Теперь я могу быть самим собой. Мне кажется, мы правильно поступили, не поехав к «Пьеро», — проговорил он, устраиваясь щекой на ее руке и закрывая глаза. Вскоре он уже крепко спал.

Его лицо было прекрасным. Маленькая ямочка на подбородке, нос с небольшой горбинкой и шрам над глазом казались ей такими близкими... Неужели к ней действительно пришла любовь?

Она провела рукой по его лицу и прильнула к нему, ощущая его тепло и зная, что ее место рядом с ним.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Сон Кэла длился недолго. Он проснулся, и на лице его появилась та улыбка, которую успела полюбить Марни.

— Так значит, это был не сон, — сказал он, и одна его рука скользнула ей на талию, а другая — на грудь.

— Я голодна, — смущенно призналась она.

— Намек понял. — Кэл продолжал ее целовать.

— Лимонный пирог, Кэл, — напомнила она.

— И форель Кристин.

— Не уверена, что мне хватит сил, чтобы накрыть на стол.

— Я все сделаю. Ты не против?

— О нет, — блаженно произнесла она и заглянула в его глаза. Они сияли от счастья.

Марни накинула халат и расчесала взъерошенные волосы, а Кэл надел брюки и рубашку, однако пуговицы на рубашке застегивать не стал.

Прерываясь для поцелуя, они ели чипсы с приправой, пили вино, а потом Кэл стал жарить форель.

При лунном свете они ели за столом у окна, разговаривали и смеялись, держась за руку.

Они были счастливы. Лимонный пирог был съеден, кофе выпит, и они сели на диване, тесно прижавшись, друг к другу.

Марни зажгла канделябр, сумрачный свет падал на лицо Кэла. Он рассказал ей о своих родителях, которые были путешественниками и утонули в Арктике, когда ему исполнилось всего семь лет.

— Меня воспитали брат моей матери и его жена. Люди своенравные и степенные. Они отдали меня в двенадцатилетнем возрасте в частную школу-пансион. Лодочные соревнования, туристические походы... Нет, они, конечно, любили меня и желали мне лишь добра. Но я чувствовал себя обузой, они были нелюдимы и предпочитали жить в собственном мире. — Он замолчал, и лицо у него стало печальным. — Моя женитьба на Дженнифер, как раз и явилась результатом воспитания. Дженнифер была такой нежной, такой любящей, и лишь после свадьбы я понял, что за тепло и домашний уют она держится точно так же, как мои тетя и дядя.