Вайолет Уинспир - Викинг-незнакомец Страница 20

— Это так здорово, Джил, — восторженно щебетала она, — ты просто с ума сойдешь от дельфинов и китов. Трудно поверить, что они способны вытворять такие штуки. Они так похожи на людей, да, дядя Эрик?

— Не клевещи на них, милая, — усмехнулся он, — людям удается научить их разным трюкам и прыжкам через обручи, даже горящие, по одной только причине — у животных превосходный аппетит.

Племянница рассмеялась этому замечанию, поняв все дословно, а на лице Эрика ясно читалось привычное циничное ехидство, и Джил вздрогнула так, словно ее кожи коснулись холодными пальцами. Снова, как тогда, в самолете, она поразилась, насколько эгоистичен ее работодатель… человек, который ради собственной выгоды силой своего обаяния заставлял других людей прыгать через обручи.

Они пили кофе на веранде. Джил приступила к третьей чашке, когда Эрик, сидевший на диване, как обычно, с сигарой, вдруг обратился к девушке:

— Не пейте сразу слишком много нашего кофе. У вас может разболеться печень.

— Но я хочу пить, — сказала Джил и слегка покраснела, заметив, как миссис Мэнит посмотрела на своего брата и на нее так, словно обнаружила у него повышенный интерес к новой сотруднице. Джил совершенно не осознавала тот факт, что, несмотря на несколько усталый вид, она выглядела очень привлекательно: неправдоподобно длинные опущенные ресницы подсвечивались красным светом лампы, зеленое, лаврового оттенка, платье с тонкой каймой из белых цветов по вырезу, подолу и коротким прямым рукавам сидело на ее фигурке настолько хорошо, что выглядело гораздо дороже, чем стоило на самом деле. В Джил, которая не была такой хорошенькой, как Линда, тем не менее присутствовало что-то неуловимое, чего недоставало ее дорого одетой подруге. Обещание глубины чувства. Какой-то блуждающий огонек, который, казалось бы, так легко поймать, но который ускользает в самый последний момент.

Эрик докурил сигару, допил бренди и собрался уходить. Пока его сестра по телефону давала указание шоферу подогнать машину, он стоял у маленького столика и внимательно разглядывал белого деревянного голубка на нем, высокий и темный в красном свете лампы, впечатляющий, похожий на язычника даже в современном костюме. Внезапно он развернулся, словно почувствовав, что Джил разглядывает его, и посмотрел ей прямо в глаза… Эрик стоял широко расставив ноги на старинном ковре, и в каждой линии его фигуры читалась жестокость и беспощадность. Сила его взгляда была такой, что Джил почувствовала желание зарыться в диванные подушки и захныкать от бессилия. Викинги и их ладьи, мечи, дым костров и звуки битвы — все смешалось в ее голове. Она почувствовала себя так нелепо — словно ее поймали на крючок, вытащили из тихого, спокойного водоема и бросили в штормящее море.

— Я заеду за вами завтра утром, — напомнил Эрик. — Я знаю, что вы жаждете определиться со своим постоянным местом жительства.

— А мне можно поехать с вами? — попросилась Линда.

— Завтра мы поедем в Пасадину навестить твою бабушку, — безапелляционно заявила миссис Мэнит. — Не вздумай упрямиться, Лин. Бабушка ужасно беспокоится о тебе, я позвонила ей и сказала, что мы приедем.

— Но, мама…

— Твоя семья — на первом месте, Лин, и я не собираюсь вступать с тобой в дебаты по этому поводу. Ты знаешь, что я права, Эрик, так скажи это вслух!

— Твоя мама права, милая, — с готовностью повторил он. — Я уверен, что твоя бабушка хочет сама убедиться в том, что с тобой все в порядке.

— Ты преувеличиваешь, Эрик, Линда еще нуждается в отдыхе.

При этих словах его глаза сузились, но он сумел воздержаться от комментариев. Джил поняла, что от него ждали выпада, — левая рука, которой миссис Мэнит поправляла свои роскошные волосы, дрогнула. Третий палец на этой руке был опоясан золотым кольцом, инкрустированным бриллиантами, — став однажды символом ее замужества, теперь он означал (слабость многих вдов), что она защищает своего ребенка, что она связана с ним неразрывно. И связь эта тесная, чрезвычайно тесная, потому что она боится потерять то, что любит. Джил вздохнула — такое случается очень часто. Злоупотребление любовью…

Норлунд пожелал всем доброй ночи и отправился к себе домой, в квартиру, расположенную в здании магазина на самом верхнем этаже. «Возможно, он стоит сейчас у окна и любуется звездами», — думала Джил, готовя себе постель. Окно в ее комнате было открыто, и девушка вдыхала аромат шалфея и толокнянки, которыми заросли склоны Оушн-Блафф. Она слышала шум прибоя. Стоя у окна в пижаме, всем своим существом Джил впитывала новые ощущения, новые запахи и звуки. Звуки были очень важны: они помогали разбудить воспоминания и другие ощущения, запах зрелой кукурузы, растущей на полях Липхука, например, или запах дыма, когда осенью в садах жгут опавшие листья. Джил закрыла глаза и отдалась во власть музыки моря; она знала, что теперь, каждый раз слушая ночное море, сможет вспомнить любой, даже самый незначительный фрагмент прошедшего дня.

Джил улеглась в постель и уже потянулась было к лампе, чтобы погасить свет, когда дверь открылась и в нее заглянула Линда.

— Можно я войду и пожалуюсь тебе? — попросила она. — Я совсем не хочу спать, а ворочаться в темноте просто ненавижу.

Она примостилась на кресле рядом с кроватью. Джил улыбнулась и поудобнее устроилась на подушке.

— Ну, что у тебя на уме, выкладывай.

— Киф Лоней. — Линда покраснела и намотала на палец конец пояска своего халата. — По-моему, маме он не слишком понравился, как думаешь? Мне кажется, что для нее я все еще маленькая девочка, она никак не может избавиться от этой своей привычки.

— Это опасная привычка, — покачала головой Джил. — Тебе уже девятнадцать, ты уже взрослая. Твоя мама должна смириться с тем фактом, что ты хочешь и должна жить своей жизнью.

— Забавно, — задумчиво произнесла Линда, — но я никогда не чувствовала желания бунтовать против того, что она меня опекает. Я люблю маму, она вдова — мы с ней крепко связаны…

— Может быть, это прозвучит несколько жестоко, Линда, но в наши дни для девушки очень важно умение быть самостоятельной. — Джил необходимо было высказаться; согласно ее философии любить — значит отдавать, а ей казалось, что Карен Мэнит постепенно словно крала личность своей дочери, чтобы та всегда действовала по ее правилам… Капля за каплей мать забирала у Линды взрослую самостоятельную личность, которая хотела любить и быть любимой.

Линда поигрывала пояском и выглядела самой настоящей маленькой девочкой. Она была очень привязчивой натурой и легко подвергалась влиянию, чем и пользовалась ее мать, чтобы оградить дочь от того, что не нравилось ей самой, — так считала Джил.