Васькина френдзона - Виктория Осадчая Страница 20

— Что это? — засомневался он, но конверт взял и даже проверил его содержимое. — Прыжок с парашюта? — удивился.

— На двоих. Устрой своей второй половинке экстремальное свидание. И это не подкат, а просто благодарность, — конечно же соврала.

Хотя и сертификат мне достался почти даром, как постоянному клиенту. Не забывали «своих», как говориться. Сычу я как раз копила на такой же именно подарок. А тут, на тебе! Второй — со скидкой в семьдесят процентов. Да дураку понятно, что «ДА», и не важно, что придется экономить до стипендии.

— А ты бы со мной прыгнула? — я даже растерялась от данного вопроса. Стою, хлопаю глазенками, не зная, что и ответить. Вроде Никита не такой человек, чтобы провоцировать, но почему же так сложно признаться?

Мое самобичевание продлилось буквально пару секунд, пока я пребывала в ступоре.

— Прыгнула бы, — немного неуверенно и с подозрением, я бы даже сказала.

— Это не подкат, это всего лишь предложение. Или твой парень будет против?

— Ты про какого?

— А у тебя их много? — зубоскалит, но как-то очень мило. Да вообще, несмотря на весь свой угрожающий вид, Катаев достаточно мил, видимо, дело все же в воспитании. К тому же, как утверждала Морозова, которая в дикую свою молодость встречалась с Никитой, что мужчина вроде без странностей и уж точно без расстройства психики. Так что можно было бы и подкатить, я бы не отказалась. Но вместо этого тупила.

— Который за тобой все время приезжает на черной «Ауди».

— А! Этот что ли? Это мой… — и снова запнулась, — брат! Двоюродный брат, — зачем соврала не знаю, но ведь чувства он у меня вызывал именно такие. Пусть побудет братом, чем мне тут три часа объяснять статус наших отношений.

— Тогда завтра?

— Я обеими руками «за»!

И почему я умолчала о том, что ни разу не прыгала без Кольки или Матвея? У меня всегда начиналась паника при виде бездны, разверзшейся перед прыжком, но все мои первые шесть раз рядом был Ромаха. Это он у нас отвечал за экстрим в трио, он нас таскал по всем злачно-опасным местам и устраивал адреналиновый выброс, когда этого требовало настроение. С ним я впервые спрыгнула с тарзанки, с ним я покоряла альпинистскую стенку и в прошлом году покорила трехтысячник на Алтае, с ним я умело ныряла вниз со скалы. Конечно, рядом был Матвей, всегда, но почему-то с Ромахой я чувствовала себя в безопасности. А теперь его рядом нет. И кто меня дуру непутевую будет поддерживать и спасать? А может, стоит, наконец, довериться другому мужчине? Это как вариант, чтобы отогнать от себя непрощённые мысли о том, что по Романовичу я очень скучаю. Нет, даже не так. Его просто не хватает рядом. Это ощущение словно отрубили руку, левую. Она вроде и не главная, ведь можно жить и так. Но болевой шок прошел, и теперь болит там, где она была, и ты не можешь себя чувствовать полноценной. Да, получается, что я без Кольки стала инвалидом. И я научусь нормально функционировать без него, но это уже будет не то, не та я, которая была прежде. Фух! Высказалась, только от этого легче почему-то не стало.

Домой я влетела ураганом, снося все на своем пути, а именно вазу, стоящую в прихожей. И вообще, нафига она здесь нужна? Сколько себя помню в этой квартире, столько раз при входе я ее и задевала. И если в прошлые разы она лишь немного пошатывалась, то сейчас я ее словила, буквально, на лету.

— Ну, да! Давай, круши все, ломай, — ехидно заявил Сыч, ковыряясь вилкой в салате.

— Не поясничай! И вообще, по-моему, пора здесь сделать перестановку, — вошла я в кухонную зону, оглядела пространство и уже в голове начала продумывать план размещения всех предметов в этом помещении. — Думаю, тёть Наташа не будет против, если я похозяйничаю в ее квартире?

— Она нет, а я вот совершенно и категорически против, — продолжал парень давиться «травой». Ну, да, Вася же сегодня не успела ничего приготовить.

— Я знаю, но я против того, что ты против, и вообще, ты мне не помеха. Свалишь на работу в воскресенье, и не будешь знать даже, что я тут буду делать, — выхватила у него вилку и запихнула в рот то, что на ней было наколото. Бесвкусица! Кто ж из несовместимых продуктов делает салат? Ха! Конечно тот, кто готовить совершенно не умеет.

— Не пойму, ты чего такая дерзкая? Или самооценку кто поднял?

— Что, типа так хорошо меня знаешь? — спросила просто так, потому что о подтверждении этих слов я знала давно.

— У тебя все на лице написано, шизанутая.

— Я завтра иду прыгать с парашютом вместе с Никитой! Он пригласил меня сегодня.

— Только не говори, что тот сертификат предназначался ему.

— Ты лазил в моей сумочке? Это как понимать, Сычев?

— Случайно уронил. С нее хлынула всякая дрянь. Пока все обратно запихивал, обнаружил конверт. И если честно, я думал, что это для меня, — обиженно надул свои пухленькие губки маленький мальчик Матвей. Ну, про привычку обижаться на мелочи, думаю, все поняли.

— Между прочим, это не дрянь, а мой обиходный запас.

— Супер-клей, жидкость для его растворения, наждачка на пластике, — начал перечислять он.

— Не наждачка, а пилочка. И вообще, с чего ты взял, что это тебе? И в последнее время все твои косяки случайны и происходят сами собой почему-то.

— Видимо, научился неуклюжести у тебя. И вообще, что ты мне сегодня подаришь?

— Себя, обвязанную бантиком, — ляпнула не подумав, а вот Сычев почему-то напрягся.

— Мне тебя и так каждый день хватает, — после секундной паузы, откашлявшись, произнес он.

— Праздник для влюбленных, Сычев, — развела я руками. Но ведь у меня был для него подарок. Ай, нет! Просто так он его не получит.

— А как же твой клич: я люблю своих друзей и жить без них не могу? Значит, меня ты в любом случае любишь, так что, давай, — он встал и протянул ладонь, как попрошайка.

— Ах ты грязный попрошайка! — нахмурились я вместо того, чтобы рассмеяться, потому что уж очень хотелось.

— Я пятнадцать минут назад из душа вышел.

— Яички свои вылизал, котяра? К кому сегодня их понесешь? — вопросы задавала, направляясь в свою комнату. Сычев так и шел за мной с протянутой рукой.

— Ксюша, наконец, решилась отдать мне свою девичью честь, которой когда-то пользовался какой-то козел. Так что, пойду утешать безутешную.

— Бедняга! Не натери там себе ничего о ее