Снежинка для шейха. Украденная дочь - Роза Александрия Страница 20

И он прав. Под ласками его пальцев я расслабляюсь и сама тянусь к ним, чувствуя, что внизу живота стягивается узел из желания.

Я не понимаю, что со мной происходит, но мне кажется, что вот-вот случится что-то такое, отчего я взорвусь, потеряю сознание или вовсе умру…

— Пожалуйста, Карим, пожалуйста… — шепчу я надрывно, хотя сама не понимаю, о чем я прошу.

Чтобы он остановился или чтобы довел меня до взрыва?

— Такая сладкая, нежная, отзывчивая… — хрипло шепчет мужчина, нажимая все сильнее. Он накрывает мои губы своими и ныряет языком слишком глубоко. Так, что я практически не могу дышать. Его палец полностью внутри меня, и я чувствую, что больше не могу.

Меня накрывает таким невероятным блаженством, что я кричу, извиваясь в руках Карима.

Он прикусывает мою губу, не сильно, но ощутимо, а я все плавлюсь под ним словно свеча.

Мужчина же сжимает меня крепче и, упав рядом со мной, притягивает к себе на грудь.

Я чувствую, как быстро бьется его сердце. Кладу руку на его кожу и закрываю глаза. Сил нет, будто я пробежала несколько километров без остановки. Вскоре наше дыхание постепенно выравнивается, и я не замечаю, как засыпаю.

Глава 12

Глава 12

Мне снится дом. Мама, которая кричит от боли, просит меня прийти. Я просыпаюсь в холодном поту, сначала даже не сообразив, где нахожусь.

Прикрываю шелковой простыней наготу и тут же краснею, вспоминая произошедшее.

Как я могла позволить себе такое? Как я вообще допустила подобное?

Оглядываюсь, но не сразу замечаю Карима.

Тот стоит лицом к окну, одетый лишь в штаны, и смотрит на полную луну. Его плечи напряжены, а мышцы отчетливо виднеются в рассеянном свете.

Я понимаю, что он услышал меня, но сама не знаю, что сказать. Единственное, что я понимаю, – это то, что мне нужно бежать отсюда как можно быстрее.

Там мама. Она наверняка поняла, что я пропала.

Заявляла ли она в полицию? Ищет ли меня? А может, ей и вовсе стало хуже и она ждет только того, как я приеду к ней, чтобы попрощаться навсегда?

Последняя мысль режет сердце раскаленным ножом. Я должна попасть домой. И пусть Карим никогда меня не отпустит, я должна сделать все, чтобы сбежать.

— Кошмары? — спрашивает он, не оборачиваясь.

Я быстро ищу глазами платье и торопливо одеваюсь.

— Да…

— Я не выгоняю тебя, ты можешь спать здесь… — звучит хрипло, а я ловлю себя на мысли, что очень хочу взглянуть в его лицо. Почему у него такой голос? Будто ему больно…

— Извини… — шепчу я и в два шага оказываюсь возле двери.

Обернувшись, я бросаю растерянный взгляд на спину мужчины и выскальзываю в темный пустынный коридор. Проносясь по крылу Карима в свое, я непрерывно думаю о том, почему я сделала это. Почему растворилась в сладком экстазе с мужчиной, который угрожал меня убить.

Нет, я не должна даже думать о нем, не хватало еще в него влюбиться. Я же знаю, сколько здесь стоит женская любовь. Да тут вообще девушка — это тело, и только. Никто не считается с нашей свободой выбора.

Забегаю в комнату и тут же захлопываю за собой двери. Щеки горят огнем от смущения, а сердце колотится как ненормальное.

Что же я наделала?

До утра я не могу уснуть, все время перекручивая то, как я плавилась в руках Карима, позабыв, кто он. Позабыв обо всем на свете.

Но разве у меня был шанс противостоять такому, как Карим?

Этот мужчина как огонь. Ураган. Стихийное бедствие, от которого не убежать и не скрыться.

К утру меня все-таки склоняет в сон, но резко распахнувшаяся дверь заставляет вмиг проснуться.

— Собирайся! Нужно работать!

— Работать? — непонимающе тяну я, рассматривая Хафифу сонным взглядом.

Сил нет совершенно, а мысли словно еле живые мухи ползают в голове.

— Конечно! А ты думала, что будешь тут отдыхать? То, что ты провела ночь с повелителем, еще ничего не значит. Ты простая одалиска! Так что да, хоть я не могу тебя теперь выгнать, а будь моя воля, я так бы и сделала, но устроить тебе сладкую жизнь в моих силах.

Я не против работы. Всю свою жизнь я помогала маме в хозяйстве, рано пошла работать, делала все, за что платили хоть какую-то копейку, так что этим меня не испугаешь. Но за что она так ненавидит меня?

Не спрашивая ничего, я переодеваюсь в простое серое платье и иду за Хафифой. Сначала меня приводят на кухню, где я полдня драю деревянные полы.

Вскоре чувствую, что разогнуться у меня сразу не получится. Спина нестерпимо болит, но спуску мне давать никто не собирается. Позже меня отводят в прачечную, где стоит гора грязного белья. Стирать это все нужно было вручную.

За день я поела один раз. На что мне выделили всего десять минут. Даже в туалет я отпрашивалась всего несколько раз.

К вечеру я еле живая иду к купальням и с удовольствием ныряю в теплую воду.

— А ты что, уже отдыхаешь, лентяйка? Кто тебе разрешил уходить? — слышу над ухом строгий голос Хафифы и вздрагиваю.

— Но вы же сказали, что как достираю, то…

— У меня еще куча дел для тебя! Дрянь этакая!

Ни с того ни с сего Хафифа выдергивает меня из воды и со всего размаху бьет по щеке, царапая кожу.

— Подстилка русская, да я тебя…

— Хафифа! — слышу за спиной голос Карима и хватаю полотенце, чтобы прикрыть наготу.

— Повелитель… — склоняет голову женщина. Ее лицо утрачивает все краски и злость. Теперь оно выражает только покорность и смиренность.

— Ты сейчас ударила ее? — спрашивает он таким тоном, что у меня по коже бегут мурашки от ужаса.

— Н-нет… Я просто разговаривала. Эта… одалиска ослушалась меня! Ничего не хотела делать! Постоянно пряталась от работы и перечила мне!

— Что?! — вскипаю я.

Да я спину не чувствую, на руках волдыри от стирки, а колени будут красными еще неделю!

— Она постоянно мне перечит и…

— Я же приказал привести ее сегодня ко мне! Ты меня ослушалась?! — гремит Карим, отчего Хафифа даже будто становится меньше.

Я тоже замираю, не зная, что делать.

— Сегодня у Назифы хороший лунный день для зачатия, мы готовим ее…

— Сейчас же… — рычит тихо мужчина. — Сейчас же одеть Снежану и привести ее ко мне. Назифа сегодня может отдохнуть.

— Как скажете… — чуть не плачет Хафифа, а мне ее становится жаль.

Она так боится Карима, что готова тут же потерять сознание от страха. Если он мне угрожал изгнанием, то чем он мог угрожать Хафифе?

Карим уходит, а женщина