Барбара Макмаон - Ураган по имени Рафаэль Страница 21

Амалия выпрыгнула из гондолы и схватила привязной фал. Вскоре оба каната были закреплены.

— Отличная работа! — похвалил ее Рафаэль.

— Что теперь?

— Будем ждать команду.

Она огляделась:

— Не вижу дороги.

— Мануэль и Мария знают свое дело. Они найдут нас. И я могу включить маяк, а команда поймает сигнал. Я правильно говорю?

— А если ты ошибаешься?

Амалия сердилась на Рафаэля. Он по-прежнему свеж и энергичен. А ее легкий макияж потек, волосы растрепались. Ей хотелось забыть обо всем и смыться куда-нибудь подальше от Рафаэля Сандовала.

Он рассмеялся:

— Верно! Но для моего имиджа лучше, чтобы как можно меньше людей знали о моей неправоте. — Он огляделся, подбоченившись.

Амалии показалось, что Рафаэль похож на конкистадора, высадившегося на берегах Америки и считающего, что ему принадлежит все, чего касается его взгляд.

— Если хочешь, можем посидеть в гондоле, — предложил он.

— Спасибо, я там сегодня уже насиделась.

— Тогда помоги мне сложить оболочку.

Растянув оболочку, они аккуратно свернули ее. Затем Рафаэль достал из гондолы одеяла и большое брезентовое полотнище.

— Нужно накрыть аэростат. Влажную нейлоновую оболочку нелегко наполнять газом.

Закончив дела, они уселись друг напротив друга.

— Ночевать придется здесь? — поинтересовалась Амалия, когда он передал ей бутылку с газированной водой.

— Возможно. В округе нет никаких признаков цивилизации. Не хочу тратить время, которое можно провести в небе, на метания в поисках отеля.

— Не люблю жить в полевых условиях, — бросила Амалия.

— А тебе приходилось?

Она помотала головой.

— Тогда откуда такая категоричность?

— Я обожаю душ.

— Считай это забавным приключением.

— Ага. Так же говорит мой брат. Но почему вы оба решили, что я жажду приключений?

Рафаэль рассмеялся.

Амалия торопливо отпила глоток воды, поперхнулась и закашлялась. Он постучал по ее спине.

Поляна в несколько акров представляла собой небольшое каменистое плато с наветренной стороны холмов, вдоль которых их аэростат летел весь день. То там, то здесь виднелись неказистые деревья. Как ей удастся заснуть на таком жестком ложе да еще рядом с Рафаэлем?

Водятся ли здесь дикие звери?

— Скоро совсем стемнеет, — пробормотала она.

— В гондоле есть два прожектора на всякий случай. А когда стемнеет, ты сможешь увидеть звезды такими, какими никогда их не видела. Каждая будет казаться тебе кристаллом.

— Неужели тебе не хочется поужинать в шикарном ресторане, переночевать в роскошном номере с великолепной ванной?

— Конечно, я люблю красивые вещи и вкусную еду, но еще обожаю альпинизм и воздухоплавание.

— Так расскажи об альпинизме. Почему ты решил им заняться?

— Примерно в восемнадцать лет я и мои школьные друзья отправились в поход по Франции. Пришлось взбираться на утес, который выглядел неприступным. Я поднялся на него и ощутил себя на вершине блаженства. Когда-нибудь ты должна попробовать восхождение на вершину.

Амалия в ужасе покачала головой:

— Хуже воздухоплавания может быть только альпинизм.

— Значит, у тебя безопасные хобби: вышивка и вязание?

— Не нужно воротить нос. У таких хобби масса поклонников, но я не из их числа. Мне нравятся компьютеры.

— Так ты не ходила с братом в походы?

— Нет, но Хосе обожает это. Через неделю он с двадцатью школьниками отправляется в экспедицию. Они будут исследовать какое-то геофизическое явление. Ему понравится, даже если постоянно будет лить дождь.

— Признаюсь, что в дождь предпочитаю сидеть дома. — Рафаэль улегся на одеяло.

— Ты собираешься спать? — спросила Амалия. С каждым мгновением становилось все темнее.

— Нет, хочу лучше рассмотреть звезды. Когда приедет команда сопровождения, мы разожжем костер и включим прожектора, тогда звезды будут не так хорошо видны.

Рафаэль сбивал ее с толку. Всякий раз, когда ей казалось, что она разгадала его, он говорил или делал нечто неожиданное.

Амалия посмотрела на небо, но поняла, что, если долго просидит, закинув голову, у нее сильно заболит шея. Неохотно расстелив одеяло, она тоже легла. Немного повертевшись, девушка успокоилась и с удовольствием стала разглядывать ночное небо. Чем темнее оно становилось, тем ярче сверкали звезды.

— Захватывающее зрелище, — тихо призналась она.

— В такие моменты многое становится неважным.

— А именно?

— Например, работа — не главное в жизни. А мы — мельчайшие частички великого бытия. Сколько звезд насчитала?

— Их не счесть! — Она рассмеялась.

— Говорят, Бог знает название каждой звезды.

— Изумительно! — Амалия какое-то время молчала.

— Попроси у Господа пятьдесят тысяч евро для себя, — неожиданно сказал Рафаэль.

— Что? — Она села. — Почему ты мне это предложил?

— Я размышлял о твоих гневных комментариях по поводу пари. Уверен, эта сумма принесла бы тебе и твоему брату огромную пользу.

— Мы с братом ни в чем не нуждаемся. Скоро он начнет зарабатывать самостоятельно.

— Тогда попроси подарок.

— Это не в моих правилах.

— Что же в твоих правилах?

— Зарабатывать самой, — ответила она.

Рафаэль улыбнулся. Амалия такая идеалистка!

Она — как глоток чистого воздуха и совершенно не похожа на тех женщин, с которыми он обычно встречался.

— Может быть, после гонки ты сочтешь, что все же заслужила бонус. Или, по крайней мере, премию от Висенте, поскольку полет на воздушном шаре выходит за рамки твоих должностных обязанностей.

— А ты выплатишь премию Елене?

— Да. — Рафаэль не стал уточнять, что решил сделать это лишь сейчас.

— Деньги играют большую роль в твоей жизни, — растягивая слова, проговорила Амалия.

— Как и у всех, — заметил он.

— Но не у нас с братом. Кроме того, за деньги можно купить вещи, но не воспоминания.

— О чем?

— О тех радостных днях, что мы проводили с родителями на пляже. Мы целыми днями резвились в воде, устраивали пикники, веселились.

— Ты описываешь идеальные отношения. В реальности все иначе.

— Твои родители плохо относились к тебе и твоему брату?

Рафаэль понимал, что Амалия права, но боялся ворошить прошлое. Не хотелось вспоминать о том, как он скрывал разочарование, когда родители отправили его в интернат, посылали во время каникул на курорты, а сами занимались только собой. Рафаэль поклялся никогда не подвергать такому испытанию собственных детей. Именно поэтому он намерен оставаться холостяком.