Сандра Мэй - Сто имен любви Страница 21

Джессика некоторое время молчала, а потом медленно начала:

– Видишь ли, Эбби, мне кажется, на одну доску их ставить нельзя, в смысле Рокко и Саллинга, потому как Саллинг – просто слизняк и подонок, а Рокко... Вы принадлежите к разным социальным слоям, это да, это есть. Но гадостей он тебе делать не будет.

– Откуда ты знаешь?

– Ну... мне так показалось. Он о тебе говорил с таким выражением лица... Даже не знаю, как назвать.

Эбби подскочила на стуле и в волнении укусила карандаш за ластик.

– Он – обо мне – говорил?! Когда, сегодня?

– Ну!

– Гну! Что говорил? С чего началось? Рассказывай, змеюка белобрысая!

Джессика даже на «змеюку» не обиделась.

– Эбигейл, ты губы-то не раскатывай. Он же не вбежал с криком: «Джессика, давайте поговорим об обожаемой мною Эбби!» Он просто... ну я не знаю, как объяснить. Короче, ему было интересно про тебя слушать.

Страшные подозрения забрезжили в мозгу Эбби.

– И что ты ему натрепала, несчастная?

– Ничего, Эбби. Только то, что ты физичка и занимаешься исключительно наукой. Еще он спрашивал про Саллинга, в том смысле, не бой ли он твой френд. Мол, в семейные разборки встревать не хочет...

Эбби демонически улыбнулась в пространство.

– Еще бы! После вчерашнего!

– Эбби, ты что-то от меня скрываешь! Ты не дури, с твоей дурью ведь станется...

– Джессика Паркер. Немедленно прекрати относиться ко мне, как к недоразвитому ребенку. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что делаю, и в том, что собираюсь делать дальше. Да, Рокко мне ОЧЕНЬ, необычайно понравился. Да, я думала о нем и о сексе. Да, я испытываю к нему влечение. Но все это ничего не значит, потому что он – из другого, опасного и совершенно чуждого мне мира. Мы с ним никогда не сойдемся, потому что по-разному смотрим на очень многое. Слишком на многое. Практически на все. Однако физиологию при этом никто не отменял. Я не могу просто запретить себе хотеть его.

– Эбигейл, я прям заслушалась. Отчетный доклад на научной конференции. И что теперь? Будешь подавлять инстинкты?

– Придется. К тому же сегодня все должно решиться. С диском, я имею в виду.

– Ясно. Ладно, тогда не будем занимать телефон. До связи, мисс Лаури.

– Пока.

Стремительного налета на квартиру Майки Саллинга не получилось. Рокко был остановлен в самом начале пути, в районе Восьмидесятой улицы. Именно там, на светофоре, к нему в стекло настойчиво постучал сердечный дружок Маттео Санти, на круглом лице которого отражалось скрытое отчаяние, переходящее во вселенскую скорбь. Рокко впустил страждущего друга в машину и приготовился кротко выслушать его исповедь – вид у Маттео был именно что исповедальный.

Маттео некоторое время пыхтел и отдувался, потом вынул из кармана пиджака небольшую фляжечку и основательно к ней приложился. Помолчал, собираясь с мыслями. Рокко ждал.

– Слышь, Кабан...

– Да, Маттео?

– Как тебе свадебка?

– Богато. Нормально.

– Я видел твою очередную цыпочку. Везунок ты, Кабан. Меняешь их, прям как перчатки.

– Бывает, если в сезон.

– Ага, ага. Слышь...

– Да, Маттео?

– Мне совет твой нужен.

– С удовольствием, если смогу.

– Я вот и говорю – ты с женщинами свободно? То есть без проблем?

– Ну...

– Понимаешь, запал я на одну кралю... ну ты знаешь, так что обойдемся без имен.

– Понял.

– Ну и вот. Запасть я запал, только вот не пойму, как к ней подходец найти.

– А она к тебе как?

– В каком смысле?

– Ну заметила, что ты на нее глаз положил? Может, улыбнулась или там подмигнула?

– Да ну что ты! Где она, где я. Она подмигивать не будет. Она, может, и не догадывается о моем существовании.

– Ну это ты загнул. Кто ж не знает Маттео Санти! Хотя... ты прав, это проблема.

– А то я без тебя не знаю. Ты скажи, что мне делать.

– Ты с ней разговаривал когда-нибудь? Ну вообще, просто так?

– Разговаривал. Пару раз. О лошадях.

– Она увлекается лошадьми?

– Нет. Они ей по барабану.

– А чем она увлекается?

– А я почем знаю?

– Так спроси ее.

– Ну ты даешь, Кабан. Да Гоблин мне голову открутит, если я начну у его бабы интересоваться, чем она увлекается. Ой...

– Да ладно, я – могила. Я ведь еще в боулинге понял, что это Марго... Молчу, молчу. Маттео, дам я тебе один совет...

– Ну?

– Пошли ей цветы.

– Чего?!

– Цветы пошли. В корзине, с бантиками всякими, побогаче.

– Смеешься?

– С чего бы?

– Да я розу от герани не отличу! Не мой стиль.

– Ты же не сам будешь букет собирать по лугам и по полям. Сделают, упакуют – все в лучшем виде.

– А если ей не понравится? Вот моя тетка страсть как не любила гвоздики. Прямо в ярость приходила, если ей кто на День благодарения гвоздики приносил...

– Пошли розы. Розы все любят.

– А вдруг она рассердится? Ее ведь Гоблин за цветы со стороны тоже не похвалит...

– Ты тисни к цветочкам карточку. Мол, от неизвестного вам почитателя вашей красоты...

– Погодь, запишу. От не-из-вес-на-ва...

– Вот. Шлешь цветы с записочкой, а потом смотришь, не сердитая ли. Улучаешь минуточку на каком-нибудь сходняке, подваливаешь к ней и интересуешься: слышал, мол, вам цветов преподнесли полный грузовик, ну не наглость ли? А она тебе: ничего не наглость, очень даже приятный знак внимания. Смекаешь – значит, понравилось. Или наоборот: и не говорите, дурак какой-то веник прислал пятицентовый. Опять смекаешь: на цветы не клюет, надо брать другим. В любом случае ты в шоколаде, потому как она о тебе не догадывается.

Некоторое время Маттео напряженно размышлял, потом его круглое лицо осветилось довольной улыбкой.

– Ох и прохиндей же ты, Кабан. Не зря на тебе девки виснут пачками. Значит, это я могу. Опять же, атмофсе... атмофсера тайны и загадочности, бабы это любят, верно?

– Ну!

– Спасибо, Кабан. Ты настоящий кореш. Пока, до скорого.

И толстячок проворно выкатился из машины, воспользовавшись очередной пробкой перед светофором. Рокко задумчиво следил за ним в зеркало заднего обзора.

Если на минуточку вспомнить о работе и собственном задании, то он пока еще никуда особо не продвинулся. Его задача – прижать Гоблина, который увертлив и хитер, так что подобраться к нему можно только изнутри. Да, Рокко пригласили на вечеринку, но в дела Рокко так и не был посвящен. Что ж, возможно, если поспособствовать Маттео на любовном фронте, тот в свою очередь замолвит словечко за Рокко и в семье?

Совесть немедленно вставила шпилечку: значит, вчера ты убеждал Эбби не встревать в дела семейные, потому как опасался компромата, а сегодня готов с удовольствием в них встрять, потому что почуял выгоду? Нехорошо, офицер, нехорошо!