Мелани Кертис - Под небом Парижа Страница 21

В воздухе уже заметно парило, а небо над ними постепенно застилала грозовая туча. Надо было бы вернуться к машине, пока они не попали под ливень. Но лень было вставать, собираться и тащиться куда-то. Да и не хотелось самой проявлять инициативу. Слава Богу, в данный момент есть кому решить эту незатейливую житейскую проблему, так что зачем утомлять собственные мозги и насиловать волю. В присутствии этого мужчины она чувствовала спокойствие и уверенность за будущее, сладостную возможность передоверить ему решение всех своих проблем.

Конечно, доверять ему настолько, чтобы переехать в его дом на постоянное жительство, она все же не стала. Хватает и того, что она там задерживается допоздна, в основном, естественно, в мастерской или в отведенной ей для работы и отдыха комнате, наедине с красками, холстом и кистями. Хозяин дома особо не докучал своим присутствием и излишними разъяснениями. Давал почти полную свободу творчества. Так, иногда, конечно, вносил кое-какие коррективы в ее работу. Но ненавязчиво, очень деликатно, в мягкой форме. Мол, мне кажется, что так будет выглядеть лучше. Но смотрите сами. Если не нравится, то уберите. Или просто ограничивался словесными предложениями, если идея была и так понятна. А принимать их или нет — оставлял на ее усмотрение.

В основном, его учительство сводилось к тому, чтобы единственная, зато очень способная и симпатичная ученица была своевременно накормлена, напоена и полностью обеспечена материалами для работы. Если не считать, конечно, того, как искусно он создавал творческую обстановку вокруг нее, как целительно и вдохновляюще воздействовал на нее своими беседами обо всем и ни о чем во время перерывов в работе, во время еды и кратких прогулок по примыкающим к его дому улочкам. Давал и ей возможность для самовыражения не только на полотне, но и в словесной форме. Правда, откровенность во время этих бесед по-прежнему присутствовала в основном с ее стороны. Для нее его жизнь оставалась загадкой.

В данный момент ее загадочный патрон что-то не торопился со сборами. Он опять вернулся в исходное положение, прислонившись спиной к дубу, и молча сидел рядом, с закрытыми глазами, хотя, вроде бы, уже не спал. Видимо, тоже наслаждался редким общением с природой…

Кристель вспомнила вдруг свою последнюю беседу со своей, теперь уже бывшей, руководительницей. Сразу после того, как она рассталась с Ференцем у входа в здание, Кристель поднялась в офис мадам Барбару, готовая к самой жесткой форме разговора, полная решимости дать достойный отпор. Собственно говоря, успокаивала она себя, что я теряю, кроме своих цепей. А приобрести можно многое. К такому умозаключению ее все время подталкивал Ференц. В конце встречи даже нехотя выдавил из себя, что, на крайний случай, если она все же откажется от карьеры художника, он сможет подобрать ей более приличное место работы. Правда, не стал уточнять, в какой области. Интересно… Может быть, в качестве своего личного секретаря и домоправительницы?

В любом случае, конструктивного сотрудничества с мадам у нее все равно не получится. Видимо, она просто одним своим молодым, цветущим видом вызывает раздражение патронессы.

Разговор, как и предполагалось, сразу пошел на повышенных тонах. Причем патронесса чуть не лишилась дара речи от наглости подчиненной, посмевшей ее перебивать и даже повысившей на нее голос. Кристель знала, что добром эта беседа все равно не кончится. Ей надо просто разрядиться, высказать все, что наболело, и громко хлопнуть дверью на прощание, отдав себе отчет в том, что в сфере страхования ей работать уже не придется. Как она подозревала, существует негласный «черный список», в который она неизбежно попадет как «строптивая и скандальная личность, не заслуживающая доверия». Уж мадам Барбару постарается, характеризуя ее, не пожалеет черных красок.

Черт с ним. Будем надеяться на то, что в мире художников рекомендации от прежнего работодателя не требуются. Достаточно будет ее собственных картин и характеристики ее учителя. Или упоминания его имени. Ученица мэтра Рокаша. Очень способная и перспективная…

К концу разговора Кристель вдруг как-то сразу успокоилась и остыла. Ей даже смешно было смотреть на трясущуюся от гнева мегеру, захлебывающуюся слюной и злобой. Она не отказала себе в удовольствии несколько затянуть общение, хотя могла бы сразу прервать бессмысленные словоизлияния взбешенной патронессы, заявив о своем собственном желании уйти с этой работы, весьма удачно совпавшем с пожеланием руководства. Но когда еще представится такая редкая возможность высказать человеку, который тебе не нравится, прямо в лицо и не выбирая выражений, почему именно он тебе не симпатичен. А в завершение заявить, что по причине вышесказанного не имеет больше желания оставаться у нее в подчинении и вообще работать с ней на одном этаже, в том же здании и даже в одном учреждении.

Хорошая была встреча. На всю жизнь память останется. У обеих. Правда, очень разная по впечатлениям.

Глубоко погрузившись в свои мысли и воспоминания, она даже не поняла вначале, почему вдруг почувствовала влагу на своих вытянутых на траве ногах. Подняла глаза к небу — и все стало ясно. Опять повторялась сцена встречи с разбушевавшейся стихией. Только на этот раз она встретила ее не одна. В сопровождении надежного рыцаря. Который, правда, как выяснилось, по прежнему пребывал в безмятежности и даже подремывал. Устроился уютно рядом с нею, расслабился, пригрелся, разморило на солнышке. Еще бы. Он же мастер, учитель. Ему не надо самому краски мешать и кистью водить.

Пришлось довольно невежливо толкнуть его локтем в бок, чтобы привести в движение. Правда, реакция у него была отменная. Тут же вскочил и галантно протянул ей руку, помогая встать. Собрал и сложил моментально все художественные принадлежности. Кристель подхватила корзинку с едой, и они направились ускоренным шагом, почти бегом, напрямик, по траве, в сторону оставленной автомашины. К его ярко-красному «альфа-ромео». И тут это случилось.

Кристель в спешке поскользнулась на мокрой траве и, зацепившись ступней за корень дерева, со всего маху, очень неудачно, с поворотом, грохнулась о землю. С тем же результатом, что и после приземления в яму возле станции метро. На ту же ногу, как специально. Похоже на растяжение связок. Вторичное растяжение и за столь короткий промежуток времени. Так ведь и без ноги можно остаться, мысленно отругала она себя.

Пришлось бросить корзинку и мольберт. Ференц вернется за ними потом. Сейчас он был занят главным. Подхватил ее на руки, легко, как пушинку, и помчался, словно молодой олень, под укрытие автомашины. Оставил Кристель на несколько минут на заднем сиденье, естественно, после ее заверений в том, что все нормально, ничего страшного. Затем бросился опять под дождь, чтобы захватить предметы искусства.