Никола Марш - Близкие и любимые Страница 22

     Однако Джед хорошо представлял, какой груз ответственности он взял на себя, оставшись в Монреале, и иногда даже начинал сомневаться в правильности принятого решения. Вот и сейчас очередной приступ трусости отравлял ему радость общения с сыном.

     — Папа, я могу кое о чем тебя спросить?

     — Спрашивай, сынок.

     — Когда я окончательно поправлюсь, ты будешь по-прежнему играть со мной?

     Джед вздрогнул от такой проницательности пятилетнего мальчика. Он долгое время полагал, что стоит только сделать Эйми предложение, и все проблемы моментально отпадут. Он почему-то нисколько не сомневался, что предложение будет с радостью принято. Его стратегия оказалась ошибочной. Отказ выбил почву из-под ног. У него теперь не было мало-мальски сносного плана на ближайшее будущее. А пускать такое важное дело на самотек тоже не хотелось.

     — Послушай. — Джед присел на одно колено и усадил Тоби на другое. Они вместе держались за шнур змея, почти соприкасаясь щеками. — Тоби, меня слишком долго не было рядом с тобой. Но теперь мы вместе, и я тебя никогда не оставлю. Я здесь не оттого, что ты болен, а потому, что ты прекрасный ребенок и я тебя бесконечно люблю... Ты мой ребенок, мой сын, а я твой отец. И мы будем жить — как это в сказках говорится? — долго и счастливо. Будем?

     — Будем! — Тоби упорно не хотел вставать с отцовского колена и даже крепко обхватил его за шею.

     Прямодушный вопрос Тоби полностью лишил Джеда возможности для отступления и не оставил времени на раздумье. Пора откровенно поговорить с Эйми. Джед не терял веры в ее любовь и великодушие.

     — Готовься обедать, Тоби.

     Эйми осторожно доставала из духовки жаркое из баранины, вдыхая насыщенный аромат сочного мяса с розмарином и чесноком, доносившийся от шипящей жаровни.

     — Хорошо, мама. Можно мне самые поджаристые кусочки?

     — Как скажешь, — с радостью ответила Эйми, с облегчением отмечая, что к сыну возвращается былой аппетит вместе с румянцем и энергией. Их визиты к доктору становились все реже и реже. Жизнь налаживалась.

     — У-у! Какое чудесное жаркое. А как изумительно пахнет! Произведение искусства, да и только! Такое жаркое надо выставлять где-нибудь в Лувре, — закатил глаза Джед, когда Эйми приподняла крышку жаровни. Он тут же вооружился большим ножом и вилкой и приступил к разделке мяса.

     — Да, избытком скромности ты не страдаешь, — улыбнулась Эйми. — Впрочем, ты прав, сам себя не похвалишь, никто не догадается. Но я с тобой полностью согласна, жаркое из баранины всегда было твоим коронным блюдом.

     Джед внимательно наблюдал за ней, ожидая какой-либо колкости. Но на этот раз пронесло!

     — Да, и не только ты так думаешь, — с легким бахвальством подметил он, обрадованный тем, что его опасения не оправдались. Эйми была сегодня на редкость доброжелательна.

     Самолюбие обоих изрядно пострадало от неудачного завершения ночной прогулки, и каждый из них опасался ненароком задеть другого за живое. Джед дал себе слово никогда больше не терять голову.

     — Обещай раскрыть свой секрет. Я собираюсь освоить приготовление горячих блюд. Возможно, когда-нибудь я превзойду даже самого Джеда Сандерсона.

     Джед изобразил на лице сомнение, чем вызвал у Эйми приступ хохота.

     — Ну, знаешь! Ресторанный бизнес — это не так просто, — серьезно и несколько свысока произнес Джед. — Ты сегодня в странном настроении, — добавил он, сосредоточившись на разделке мяса, пока она раскладывала по тарелкам тушеные овощи. — Скажи честно, ты дурачишь меня или просто так веселишься?

     Эйми с некоторых пор стала испытывать затруднения при общении с Джедом. Раньше, когда речь шла о спасении жизни Тоби, им удавалось, за исключением, может быть, нескольких досадных моментов, сохранять непринужденную дружескую атмосферу. У них было общее дело и на всякие мелочи времени просто не оставалось. Но теперь им все чаще приходилось оставаться вдвоем и говорить на отвлеченные темы. И нерешенные проблемы постоянно давали о себе знать. К тому же, чем осознаннее для Эйми становилось ее глубокое чувство к Джеду, тем труднее ей было сохранять былую простоту общения. И постепенно между ними выросла стена непонимания. Впрочем, Эйми считала, что это даже к лучшему. Всякие глупости реже лезут в голову.

     Все ради сына! — самоотверженно думал каждый из них.

     — Вот это запах! — изумленно воскликнул Тоби, влетев в столовую. Эйми была чрезвычайно обрадована его своевременным появлением, что не преминуло отразиться на ее лице.

     — Позже договорим, — тихо произнес Джед, раскладывая мясные порции по тарелкам и щедро подливая соус, но сервировавшая стол Эйми сделала вид, что не расслышала его последней фразы.

     — Папа уже рассказал тебе новость? — спросил ее Тоби, отправив кусочек тушеной тыквы и маленькую картофелину в рот.

     Эйми моментально догадалась, о чем пойдет речь, хотя всегда была твердо уверена, что Джед не станет обсуждать столь важный вопрос с Тоби раньше, чем с ней.

     — Какую новость, детка? — уточнила Эйми максимально спокойным тоном. Она никак не ожидала от Джеда такой подлости! Ну почему она все время оказывается крайней?

     — Папа никуда не собирается уезжать! Правда, это замечательно? — раскрыл карты Тоби, вылавливая из соуса боб.

     — Да, это по-тря-са-ющая новость! — Эйми широко улыбнулась Тоби, затем пригвоздила Джеда взглядом, исполненным негодования и презрения.

     Джед бесхитростно улыбнулся в ответ.

     — Мой папа всегда будет рядом, это же круто! — Тоби не мог успокоиться и искренне полагал, что мама должна радоваться ничуть не меньше его. — Значит, мы, когда захотим, сможем ходить под парусом, кататься на роликах и запускать воздушных змеев!

     — Вынуждена немного тебя огорчить, дорогой. Не забывай, что ты уже большой и в следующем году пойдешь в школу, так что у тебя будет оставаться не слишком много свободного времени, — не могла сдержаться Эйми. При этом она прекрасно понимала, что ей следует радоваться: Джед принял это решение ради Тоби, причем не стал при этом манипулировать ее материнскими и женскими чувствами. Чего она не могла допустить, так это имитации семейного благополучия. «Все или ничего!» - такими категориями мыслила Эйми в вопросах любви и счастья.

     — Я помню про школу. Но ведь будут выходные и каникулы, — Тоби округлил глаза, удивленный и расстроенный ее строгим тоном.

     — Хорошо, — словно о чем-то своем проронила Эйми, бессмысленно двигая еду на тарелке.

     Джеду не составило труда догадаться о причине ее плохого настроения. Он перевел разговор с сыном на безопасные темы, участие Эйми в которых ограничивалось периодическими «угу» и «наверное».