Сьюзен Мейер - Забыть обиды Страница 22

Терзаемый невозможностью найти Ангуса и покончить с этой игрой, Ник попытался было отстранить Грейс. Но, едва коснувшись ее, понял что, наоборот, тянет ее к себе.

Грейс пикнуть не успела, как он подхватил ее на руки и понес наверх, в их убранную цветами спальню.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Когда Ник опустил Грейс на покрывало, ее кожа приобрела жемчужный оттенок на фоне розово-лилового, песочного и бордового цветов Ее волосы разметались поверх покрывала, напомнив Нику яркий блеск влажной земли в чаще леса. Глаза Грейс засияли двумя фиалками, распустившимися в сумерках. По их выражению Ник понял: Грейс знает, что делает, и желает этого.

При взгляде на нее дыхание его сбилось, а пульс участился. Ника охватило безудержное желание, и он сбросил с себя рубашку.

Он опустился на кровать и, расстегивая блузку Грейс, одновременно покрывал поцелуями губы молодой женщины. Но она притянула его к себе и поцеловала так страстно, что для Ника исчез окружающий мир, остались одни чувства.

Для Ника не существовало больше грани между дозволенным и недозволенным, осталась лишь всепоглощающая страсть. Он чувствовал горячие и влажные губы Грейс. Она нащупала пряжку ремня на его брюках, а Ник тем временем освободил ее от блузки. Сбросив с себя последнее, они откинулись на покрывало. И растворились друг в друге, достигнув столь вожделенного единения…

Грейс нежно обвила Ника руками.

— Ты овладел мной как изголодавшийся зверь.

— Я и есть изголодавшийся зверь, — ответил Ник; его губы при этом дрогнули. Господи, да он сам во всем виноват! С самого начала их отношения развивались не так, как надо. И вот они стали близки… Ник не только причинит ей много горя, когда Ангус заберет ее домой и она все вспомнит. Он обречет и себя на вечные муки, до конца жизни. Как будто он мало настрадался в первый раз.

Ник сомкнул веки и закрыл лицо рукой. Он прилагал отчаянные усилия, чтобы найти выход из создавшегося положения, и в то же время сознавал, что выхода нет.

— Не хочешь рассказать мне, почему ты голодаешь?

В ее вопросе прозвучали мягкость и участие: было естественно поинтересоваться этим. У Ника на глаза навернулись слезы.

— Грейс, у меня есть прошлое, которое ты едва ли поймешь, которое не лечится ни временем, ни расстоянием. — Ник замолчал на секунду, решая, сколько правды он может открыть ей. И подумал, что она не только достаточно окрепла, чтобы выслушать все, но и имеет на то полное право. — События из моего прошлого стали тогда причиной нашего разрыва, станут и на этот раз.

Грейс в волнении сглотнула. Когда же она заговорила, Ник понял по ее голосу, что она едва не плачет.

— Но я должна узнать правду.

— Даже если ты выслушаешь меня, ничего не изменится. Потому что в конечном счете это я принял решение, которое разлучило нас. Так что виноват я, и сейчас все произойдет точно так же, как и в тот раз.

— Но я смогу выслушать тебя, — убеждала его Грейс. — И тебе станет легче, когда ты выговоришься.

Ник признавал ее право на правду. Побежденный, он тяжко вздохнул.

— Отец постоянно избивал нас с матерью, — спокойно начал он, как будто ничего ужасного в этом не было. Он заметил, как Грейс затаила дыхание, и поспешил с объяснениями, прежде чем она примется жалеть его. — Он много пил. И хотя он не задерживался долго на одной работе, получал жалкие гроши и избивал нас, мама в нем души не чаяла.

— Так именно это беспокоило тебя?

— Да, — признался Ник, в уголке его глаза блеснула слеза. — Я не понимал, как можно обожать такого мужа, — тихо, но твердо произнес он. И еще тише добавил: — И потом, я никак не мог взять в толк, за что мать обожает человека, который избивает ее сына.

Грейс чувствовала его боль почти физически. Она молила о том, чтобы к ней вернулась память, воспоминания об их совместной жизни. Тогда ей легче было бы понять. Но ничто не прояснялось у нее в голове. Ни единой картинки. Ни намека. Даже интуиция молчала. Грейс со страхом подумала, что его неприятности могли оставить ее равнодушной. Или Ник все скрывал?

Она ничего не сказала, не нашла даже слов утешения. Единственное, что ей оставалось, — это принять его историю и отнестись внимательнее к его чувствам. Бог свидетель, она никогда не поймет, как можно избивать людей.

— Я сбился со счета, подсчитывая, как часто нам отключали электричество, — продолжал Ник свой рассказ. — Я все скрывал — и от тебя, и от других. Скрывал под маской крутого парня в кожанке, выражающегося так, будто он только что из колонии для малолетних преступников.

Грейс теснее прижалась к нему, желая утешить и не находя другого способа. Она оказалась права. Теперь-то она точно знала — если уж Ник пожелал бы скрыть от нее свои чувства, он бы с легкостью сделал это.

— Я оставил родительский дом, потому что родители хотели этого. Став мужчиной, я превратился в соперника собственному отцу. Вот я и направился в Калифорнию. Там начал подрабатывать официантом и одновременно грыз гранит науки в колледже.

Что-то в его рассказе насторожило Грейс. Не то чтобы он говорил неправду, нет, но что-то определенно не сходилось в его словах. Впервые после аварии она настолько близко подошла к тому, чтобы вспомнить…

— Отец умер через неделю после того, как я окончил учебу, — тихо произнес Ник. — Мать стала совсем плоха. Я упаковал вещи и перевез ее в Даллас — к нашим родственникам. Отец при жизни не позволял ей общаться с ними. Мама после переезда сразу почувствовала себя лучше, впервые за долгие годы. Но, несмотря ни на что, превратила свою комнату в буквальном смысле в святилище. Этакий музей, где хранились вещи человека, дважды едва не забившего ее насмерть.

— Мне жаль, — прошептала Грейс, прижимаясь к нему.

— Мне тоже, — произнес Ник и погрузился в молчание.

Выговорившись, он почувствовал, будто стал чище. До сих пор он даже не замечал, сколько грязи скопилось в его душе. Но сейчас он очистился. Ник дважды глубоко вздохнул, желая прочувствовать свое новое состояние. И неожиданно понял, что, хотя только что раскрыл свою тайну Грейс, земля не перестала вертеться. И он все тот же, что и раньше… Отец больше не давил на него.

— Ох, Грейс… — Ник притянул ее к себе и закрыл глаза. — Прости меня.

— Не стоит. Тебе надо было выговориться. А мне — выслушать тебя. Я рада, что ты наконец все рассказал мне.

Ник покачал головой.

— Я не об этом. Может, мне и надо было выговориться, а тебе — выслушать. Но это не должно было произойти так…

— Я не жалею об этом.

— А я жалею, — произнес Ник, и Грейс поняла, что он говорит всерьез. Его кодекс рыцарской чести подсказывал, что для Грейс произошедшее между ними должно быть болезненно.