Фрэнсин Паскаль - Поиски любви Страница 22

— Пусть тебя это не волнует. Он любит мистера Пендергаста не больше, чем ты. Но если хочешь на самом деле отблагодарить отца, ты должен победить в субботу. Если кого и можно назвать спортивным болельщиком, так это его. И он все время болел за тебя.

— Мы все болеем за тебя, Роджер, — сказал Тодд.

— Но тебе надо поблагодарить еще кое-кого, — поспешила добавить Элизабет. — И если бы не этот кто-то, я бы никогда и не узнала о твоих проблемах.

— Оливия, — прошептал Роджер, оглядываясь вокруг. Наконец, он увидел ее. Она сидела неподалеку под деревом, читая книгу стихов.

— Я чувствую, что ты ей далеко небезразличен, — намекнула Элизабет.

— Я начинаю понимать это все больше и больше, — мягко сказал Роджер. — Ах, ты меня извинишь, Лиз, если…

— Конечно, Роджер, — сказала Элизабет.

Но Роджер уже ее не слышал, он шел к Оливии. Подойдя к ней, он опустился на колени и взял книгу у нее из рук.

— Найдется место для одного тупого атлета?

— Я что-то здесь такого не вижу.

— Ты смотришь на него. Ах, Лив, я был таким идиотом и не замечал того, что у меня перед глазами.

— О чем это ты? — спросила Оливия.

— О тебе. Лив, о твоем отношении ко мне. Ведь если бы не ты, я не смог бы участвовать в Барте. Просто не знаю, как благодарить тебя.

— Так, значит, ты сможешь бежать? Ах, Роджер, как это здорово! — Улыбка сделала ее лицо очаровательным. — Я так счастлива за тебя, Роджер, — сказала она радостно. — Я надеюсь, что ты победишь.

— Ты будешь болеть за меня?

— Конечно, буду, — заявила она. — Неужели ты думаешь, что я могу болеть еще за кого-то?

— Нет, — сказал Роджер, глядя восторженно на нее. — Как же я мог не замечать этого?

— Не замечать чего? — спросила Оливия.

— Любви в твоих глазах. — Он нерешительно протянул ей руку, она с готовностью протянула ему свою. С приятным удивлением он почувствовал, как хорошо держать ее руку в своей. Он нежно пожал ее.

— Если бы я знала, что все атлеты такие, я бы уже сто лет назад увлеклась спортом.

Расценив ее слова как добрый знак, Роджер прижался губами к ее руке.

— Я был таким идиотом, Лив. Мы ведь оба с тобой немного не такие, как все, и я привык считать, что мы дружим из чувства самосохранения. Но как я мог искать в ком-то преданности больше, чем в тебе? Ты всегда была рядом, когда мне нужно было излить душу, поговорить. Ты была со мной, чтобы подбодрить меня, если я слышал, что кто-то издевается надо мной. Ты делала это, не требуя ничего взамен, разве только капельку доброго отношения. Сейчас я могу сказать тебе, что всегда, даже когда этого не было видно, частица моего сердца принадлежала тебе. И я готов тебе отдать его целиком, если ты захочешь.

— Поэзия никогда не была твоей сильной стороной, но я принимаю, — сказала Оливия. Но не смогла не добавить:

— А как же Лила?

Роджер вздрогнул при звуке этого имени.

— Все, что ей было нужно от меня, — это греться в лучах моей славы. Сам я ее никогда не интересовал.

— Это должно быть обидно, — сказала Оливия, чувствуя огромное облегчение от того, что Лила больше не представляет угрозы. — Когда ты это понял?

— Сегодня утром, когда сказал ей, что не буду участвовать в забеге. Кстати, хорошо, что я об этом вспомнил: мне надо найти Брюса до конца обеда и сказать ему, что я все-таки буду участвовать. Уверен, что Лила уже сообщила ему, что я выбыл из числа участников.

Тут Оливии пришла в голову неожиданная идея:

— Не говори ему, Роджер.

— Но мне нужно сказать. Тренер рассчитывает, что мы вместе будем тренироваться после уроков.

— А ты не мог бы тренироваться без него? — Эта мысль не давала ей покоя, даже когда она говорила.

Роджер немного подумал.

— Думаю, что мог бы, — сказал он. — Но зачем?

Оливия выложила свои аргументы:

— Лила думает, что ты не побежишь, правильно?

Роджер кивнул.

— К концу дня эта новость разнесется по всей школе. Скорее всего и в других школах об этом тоже узнают. Ты должен посоветоваться с тренером. Уверена, он согласится, что сохранить твои тренировки в тайне — неплохая стратегия. Твое участие застанет твоих соперников врасплох.

— Но если я не собирался бежать, как же я окажусь в числе участников в субботу?

— Официально ты останешься в списках. Ведь то, что тебя якобы не будет, — это же только слухи. А потом, прямо перед забегом, ты появишься. Своим эффектным выходом ты переплюнешь Брюса Пэтмена.

Роджер, казалось, был заинтригован этой идеей, но еще больше он был поражен ее источником.

— Никогда в жизни не подумал бы, что в тебе есть хоть капля нечестности.

Оливия улыбнулась. Она представила, какое лицо будет у Лилы, когда та увидит Роджера, выходящего на дорожку в субботу.

— Позволь мне заметить, что желание отомстить может иногда появиться даже у самого честного человека.

— Я понимаю, о чем ты, — сказал Роджер, вспоминая насмешку на лице Брюса после прошлого забега. — Я слишком хорошо понимаю.

Объединенные общей тайной, держась за руки, они пошли через лужайку перед школой.

Они считали дни до начала забега.

Джессика тоже считала дни — со все возрастающим беспокойством. Несмотря на все ее намеки, Деннис так и не пригласил ее на танцы Барта, как, впрочем, и в другие места, кроме тех, которые были расположены в непосредственной близости от офиса. Предполагаемая вечеринка у Лилы также нисколько не улучшила положение дел. Это был один из немногих случаев в ее жизни, когда она абсолютна не могла объяснить поведение мальчика. Можно было подумать, что Деннис испытывает неловкость при мысли, что его увидят вместе с ней.

Времени оставалось все меньше, и она была вынуждена предпринять решительные действия. Возможность представилась накануне забега, после очередного вечера с Деннисом в офисе отца.

— Это потрясающе, Деннис, — шептала она ему на ухо. Сердце ее сильно билось от его поцелуев.

— Ты восхитительна, Джес, — шептал он ей в ответ. — Ничего похожего у меня в жизни не было.

Уютно устроившись в его объятиях, она нежно промурлыкала самым соблазнительным голосом:

— Неужели мы должны ждать до понедельника, чтобы все это повторилось? Деннис тяжело вздохнул.

— Да, — согласился он.

В голосе Джессики появились твердые нотки:

— Так не должно быть, Деннис.

— Ты о чем? — Чувствовалось, что он приготовился защищаться. — Я лично совершенно счастлив. А ты нет?

— А я нет, Деннис, поэтому и задала этот вопрос. Я чувствую, что ты со мной не до конца откровенен.

Деннис прокашлялся.

— С чего ты это взяла?

Ему не удалось скрыть от Джессики некоторую нервозность. Теперь она точно знала, что он что-то от нее скрывает. С одной стороны, ей и не хотелось выяснять все это, но она не была бы Джессикой, если бы не решила выяснить все до конца.