Джоан Пикарт - Глори из Техаса Страница 22

Значишь, значишь! – мысленно вскричала Глори. О, Господи, Брэм, я люблю тебя!

Она слышала боль в голосе Брэма, видела боль на его лице. Но выбора у нее не оставалось. Нало было идти, бежать, создавать дистанцию между собой и Брэмом. А ее сердце разрывалось.

– Ты мне небезразличен, Брэм, – призналась она, борясь с душащими ее слезами. – Иначе я не стала бы заниматься с тобой любовью. Но у нас разные цели в этой жизни. У нас нет общего будущего, нам нечего строить. Ну, проведем мы вместе еще неделю… что это нам даст?

– Игра, – произнес Брэм хриплым шепотом. – Для тебя это была лишь игра!

Глори чувствовала, как загорается от гнева, и ухватилась за это чувство, стараясь разжечь его еще сильнее, чтобы заглушить ту сердечную боль, которая начинала терзать ее.

– Ты обвиняешь меня в том, что я играла? – спросила она. – Что ж, Брэм, давай начистоту. Моя учебная программа тебя никогда не интересовала. Ты хотел обманом заманить меня в постель и заставить отказаться от решения никогда не выходить замуж. Ты думаешь, я такая уж дурочка? Это ты играл мною, это ты погряз во лжи!

– Может быть, началось все и так…

– Так ты признаешь? – перебила его Глори.

– Черт возьми, выслушай меня! – заорал он. – Хорошо, я выдумал этот учебный план, чтобы быть рядом с тобой. Но потом я не играл, Глор, я… – В смехе Бржма послышались резкие, горьковатые нотки. – Я влюбился в тебя! Забавно, да? Я надеялся преодолеть твои страхи, победить мрачные призраки твоего детства.

– Ты… ты любишь меня? – прошептала Глори. – Любишь меня?

– А теперь долой этот маскарад! Дело в том, что я вымыт, вычищен и весь сияю. Знаешь почему? Потому что я пришел домой с намерением просить тебя выйти за меня замуж! Чтобы ты, Глори Карсон, стала моей вечной любовью!

– Нет, – ответила она, подавив внезапно подступившие к горлу рыдания.

– Я даже принес конфеты и красную розу. Что, банально? Я верил в нас, Глори, верил в то, что нас связывает, в то, что нам предстоит построить. Все зависит от нас, думал я, если только ты изгонишь из своей души призраки твоего детства. – Он покачал головой. – Смешно? Это я смешон, дурак набитый!

– Нет, вовсе нет, – возразила Глори, чувствуя, как по ее щекам текут слезы.

– До свидания, Глори, – произнес Брэм тихо и безо всякого выражения. – Живи благополучно, если сможешь.

Раздался пронзительный писк.

– Неплохое прощание, – сказал он. – Ребенок плачет. Нашей дочери Эмили нужны родители. Но Эмили ведь только игрушка, не так ли?

Он окинул комнату беглым взглядом.

– Все, что было, – это утопия, а то, что я положил розу и конфеты рядом с куклой, даже символично. Все это просто игрушки. – Из груди его вырвался нервный вздох. Брэм развернулся и быстро вышел из комнаты.

Несколько мгновений спустя Глори услышала, как хлопнула дверь, и вздрогнула от этого звука, словно ей нанесли сильный удар.

Она закрыла лицо руками и зарыдала, давая выход своему горю. Войдя в гостиную и увидев розу и коробку конфет, Глори разрыдалась еще горше. Она опустилась на колени перед креслом, схватила куклу и крепко прижала ее к груди.

Глава одиннадцатая

Глори сидела в кресле среди подушек во дворе дома своих родителей и смотрела на знакомый старый клен.

Воспоминания вызывали у нее слабую улыбку. Она видела себя на качелях, которые ее отец прикрепил к прочной ветви этого клена. Она качалась и качалась, распевая песни, выученные за год в детском саду, вставляя всякий вздор вместо тех слов, которые забыла.

В следующий момент беззаботные воспоминания исчезли, как воздушный шарик, проколотый булавкой. На память ей уже в который раз пришла последняя встреча с Брэмом. Не щадя себя, она, как и во время бесконечного перелета в Чикаго, постаралась живо вспомнить все до мельчайших, самых болезненных подробностей. Говоря Брэму, что ее отец в больнице, что она должна мчаться в аэропорт, она лгала. Лгала, боясь, что Брэм Бишоп узнает, как она его любит!

Постоянно возвращаясь к тому, что произошло между Брэмом и ею, поняв, какую боль она ему причинила, сама испытывая боль от сознания, что обманула его надежды на вечную любовь, Глори больше не могла оставаться в маленьком доме наедине со своими воспоминаниями.

Поэтому двадцать четыре часа спустя она оказалась здесь, прибежав домой, к маме и папе, как испуганный ребенок. Целый день она пыталась вести себя так, будто ничего особенного не произошло, Делать вид, что ее неожиданное появление вызвано лишь тоской по дому.

Глори вздохнула. Она понятия не имела, удалось ли ей обмануть родителей своим притворно веселым видом, но они, вне всякого сомнения, очень обрадовались, увидев ее. Она рассказала родителям, как медленно, но верно адаптируется к непривычной для себя погоде, а ее практика постепенно расширяется, чем вызвала горделивые улыбки на их лицах.

Вот так-то, дорогие родители, печально размышляла Глори. Самый чудесный человек на земле только что сказал, что любит меня, хочет на мне жениться и иметь от меня много-много детей. Я? Да, разумеется, я его тоже люблю. Я люблю его безмерно, люблю так, что не нахожу слов, чтобы описать силу и глубину этой любви.

Почему я здесь, а не с человеком, которому принадлежит моя душа? О, это же так просто. Призраки. Так Брэм называет мои воспоминания о том, как я росла здесь с вами, мама и папа, и он прав. Меня здесь окружают могущественные, темные, пугающие призраки.

Услышав, как открылась дверь черного хода, Глори отвлеклась от тягостных мыслей. Подняв глаза, она увидела мать. Элси Карсон было чуть за пятьдесят, она была немного полновата, и у нее были такие же прекрасные зеленые глаза, как у дочери.

Нет, мама! – безмолвно взмолилась Глори. Оставь меня одну. Пожалуйста!

– Здешний ветерок отлично освежает, правда? – спросила Элси, сев в кресло рядом с Глори. – В кухне очень жарко, но я все равно приготовила твой любимый обед. В духовке тушится мясо с овощами, а на стойке остывает яблочный пирог.

– Не стоило так утруждаться, мама, – улыбнулась Глори.

Элси похлопала дочь по коленке.

– Когда я что-то делаю для тебя, Глори, это не труд. – Она помолчала. – Как замечательно, что ты здесь, даже если завтра уедешь, чем очень огорчишь меня. Твой визит для нас такой же сюрприз, как рождественский подарок!

– Элси! – пронзительно закричал отец Глори, появившись в дверях. Это был высокий, худощавый человек с чуть намечающимся животиком. – Я должен пойти в скобяную лавку, купить детали для газонокосилки. Она опять сломалась!

– Ну и иди, – недовольно произнесла Элси. – Обед не будет тебя ждать. Всякий раз, как ты идешь в скобяную лавку, вы с Бертом болтаете там часами, будто у него нет покупателей. Когда мясо будет готово, мы с Глори сядем есть, с тобой или без тебя!