Энн Мэтер - Вересковая пустошь Страница 22

— Спасибо за совет, но воспитанному человеку пунктуальность повредить не может, не так ли, Ивонн?

Ивонн явно была не в духе и с прохладцей в голосе откликнулась:

— По крайней мере, лучше прийти с опозданием, чем вовсе не явиться!

Миссис Мэннеринг тяжело вздохнула:

— Да, дорогая, мне ужасно неловко. Я бы не попросила тебя остаться, если бы знала, что…

— Избавьте меня от извинений, — отрезала Ивонн. — Теперь уже ничего не исправишь! В этот самый момент я должна была бы ужинать с Гамильтонами! А Джеральд Гамильтон не тот человек, которого можно безнаказанно игнорировать!

Мелани состроила гримасу Домине, и та с трудом сдержала смешок. Прислушиваясь к своим ощущениям, она неожиданно обнаружила, что уже не чувствует себя лишней в этом доме, во всяком случае, желание бежать из «Грей-Уитчиз» куда глаза глядят и то состояние безысходности, которое овладело ею днем, исчезли. Теперь чужой была Ивонн. Домине гадала, куда запропастился Джеймс. Уехал по делам? Или просто отказался от ужина?

— Подумать только! — не унималась Ивонн. — Он, оказывается, попросил подать ужин в кабинет! Неужели ему сложно было выйти к столу?

Мелани вздрогнула.

— Ты производишь слишком много шума, Ивонн, — насмешливо пробормотала она.

Домине поперхнулась чаем, и Мелани пришлось похлопать ее по спине.

Ивонн покинула «Грей-Уитчиз» сразу после ужина — укатила в красном спортивном автомобиле, даже не попрощавшись с Джеймсом. Миссис Мэннеринг тотчас удалилась к себе, сославшись на головную боль, а поскольку Мелани невозможно было оторвать от книги по разведению лошадей, Домине ничего не оставалось, как подремать перед телевизором и рано лечь в постель.

Прошло несколько дней. Домине редко виделась с Джеймсом Мэннерингом — тот погрузился в работу, постоянно связывался по телефону с Лондоном, и его мать ворчала, что телефонная компания скоро завалит их счетами. Она все еще злилась на сына за то, как он вел себя с Ивонн Парк, но Джеймс, похоже, не обращал на это никакого внимания.

Домине проводила время, исследуя окрестности и помогая Мелани на ферме. Отношения между ними окончательно наладились, — очевидно, Мелани считала, что подопечная Джеймса не представляет для нее опасности, пока тот занят работой. Когда девушки поближе узнали друг друга, Мелани призналась в любви к своему кузену и со вздохом добавила, что он был единственной причиной, по которой она терпела колкости Джеральдины Мэннеринг. Хотя Домине уже успела проникнуться к новой подруге симпатией и высоко ценила ее доверие, она не могла разогнать тревогу, вызванную ее словами. Впервые за последние девять лет Домине жила в обычном доме, в семье, и, возможно, именно поэтому она не хотела, чтобы ее опекун задумывался о женитьбе на ком-либо в данный момент. Во всяком случае, она сочла это объяснение разумным.

Погода оставалась теплой и безветренной, но по утрам уже начинало подмораживать. Домине всегда вставала рано и, оседлав Роузи — кобылу, с которой успела подружиться, — отправлялась на прогулку по вересковой пустоши. Иногда к ней присоединялась Мелани, но чаще всего девушка гуляла одна и уже не вспоминала о том, как разгневался Джеймс в то утро, когда она ускакала вперед, заставив его поволноваться. В конце концов, она никогда не забредала слишком далеко от дома и к тому же чувствовала себя вполне способной избежать общества отвратительных типов, которыми пугал ее опекун, если вдруг на них натолкнется.

И все же однажды утром она пережила несколько довольно неприятных мгновений, когда увидела, как к ней галопом приближается всадник. Незадолго до этого Долине спешилась, отпустив Роузи пощипать травку, и теперь в панике схватила кобылу под уздцы, готовая вскочить в седло и умчаться, но вдруг, к своему невероятному облегчению, узнала Винсента Морли.

— Эй, привет! — бодро крикнул он, так лихо заставив Гребца остановиться, что тот взвился на дыбы. — Какой приятный сюрприз!

— Я еще ни разу не видела вас на торфяниках. — Домине улыбнулась и отпустила поводья Роузи.

Винсент спрыгнул на землю.

— Вы хотите сказать, что часто гуляете здесь?

Домине кивнула.

— Ясно. Придется мне взять это на заметку и почаще выбираться на вересковые пустоши. — Он хитро подмигнул, и девушка рассмеялась в ответ.

— Обычно я приезжаю на этот холм, чтобы полюбоваться морем, — сообщила она. — Отсюда открывается чудесный вид.

— А вы бывали на побережье? В Витби или Скарбороу?

Домине покачала головой:

— Нет. Вообще-то я еще нигде не бывала. Мистер Мэннеринг пишет пьесу, а я стараюсь не отъезжать далеко от дома в одиночестве. Так что в основном занимаюсь тем, что помогаю Мелани на ферме.

— Святые Небеса. — изумился Винсент Морли. — А ваш опекун об этом знает?

Домине вздрогнула.

— Не уверена. Это важно?

— Ну, наверное, нет, — с сомнением протянул управляющий и нахмурился.

— Мне очень нравится эта работа, — искренне призналась Домине и, немного помолчав, вздохнула: — Здесь так хорошо, правда? Мне никогда не наскучат вересковая пустошь, море, этот покой…

Винсент покачал головой.

— Вы необычная девушка, — задумчиво проговорил он. — Большинство ваших ровесниц стремятся к ярким огням столицы и обязательно воспользовались бы знакомством с известным драматургом. Я думал, Джеймсу будет трудно удержать вас здесь.

Домине отвела взгляд.

— Мне кажется, сейчас он и вовсе не стал бы утруждать себя. Он так погружен в работу, что не замечает ни меня, ни других домочадцев.

Винсент достал сигареты, предложил одну Домине, и в течение нескольких минут они молча курили. Затем молодой человек сказал:

— Полагаю, вам все же придется в скором времени отправиться в Лондон, ведь пьеса Джеймса, которую ставят на телевидении, через несколько дней выйдет на экран.

— Правда? — удивилась девушка и откинула челку со лба. — Я не знала. Вы думаете, Джеймс захочет присутствовать на премьере? — Домине не задумываясь произнесла его имя. Она сказала «Джеймс», а не «мистер Мэннеринг» или «опекун» и даже не заметила этого.

— Ну конечно. Это важное событие, и драматург не может оставаться в тени.

Сердце Домине затрепетало.

— Понимаю. Мне будет жаль уезжать, — сказала она и поняла, что кривит душой: Йоркшир привлекал ее прежде всего потому, что здесь она обрела кров, но без Джеймса Мэннеринга дом станет другим. Пусть он редко показывается из кабинета и вечно недоволен своей подопечной — он рядом, и это самое главное.

Внезапно они услышали стук копыт, почти одновременно обернулись, и Домине приложила ладонь козырьком ко лбу, стараясь рассмотреть против солнца, кто к ним приближается. Когда она узнала своего опекуна, сердце в ее груди заколотилось сильнее.