Кэтрин Гарбера - Владычица грез Страница 22

Он желал целовать Грейс так долго, чтобы время остановилось, и тогда в целом мире будут только они вдвоем. Он всегда был практичным человеком, но рядом с Грейс ему хотелось быть сказочным героем.

Адам подхватил ее на руки и отнес обратно в кровать, хотя знал, что интимные отношения между ними ничего не решат. Не помогут решить ни один вопрос из тех, на которые он никак не мог найти ответ. Не прогонят трудности, существующие за пределами ее уютного домика.

Но сейчас она была нужна ему по самой простой и естественной причине. Он хотел снова почувствовать, как она обхватывает его руками и ногами, как проводит ногтями по его спине, как вся растворяется в нем, призывая в свои объятия так, как будто это навсегда. Но это «навсегда» только что оказалось чертовски короче, нежели он думал!

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Отодвинув бедра от ее тела, он как будто дразнил Грейс, обещая продолжение. Она сдвинулась в сторону, противоположную движению его руки, и вскоре почувствовала его у самого входа в свое тело. Он глубоко вошел в нее, и она изо всех сил сжала его плечи.

По телу Грейс пробежал огонь, все больше приближающий ее к вершине блаженства. Пульс многократно участился, ей стало трудно дышать. Придерживая ее рукой за ягодицы, Адам медленно покачивался.

В понедельник Грейс вошла в свой кабинет, чувствуя себя гораздо менее уверенно, чем в январе, когда думала, что из-за скандала с двумя учителями закроют школу.

— Доброе утро, Брюс, — поздоровалась она.

— Доброе утро, Грейс. У вас в кабинете посетитель.

— Кто?

— Доун О'Ши.

Грейс застонала. Она стремилась отделаться от уволенной учительницы, но следовало предвидеть, что с Доун это будет не так просто.

— Она совсем не вовремя появилась здесь.

— Знаю. Именно поэтому я сразу же проводил ее в ваш кабинет. Думал, будет лучше, если ее никто не увидит.

— Хорошая мысль. Мне неудобно просить об этом, но не мог бы ты прерваться на пять минут?

— Конечно.

Грейс вошла в свой кабинет. Доун стояла позади стола, задумчиво глядя в окно, выходившее на парк школьного кампуса.

— Простите, что заставила вас ждать, — начала Грейс.

Звук ее голоса заставил Доун резко обернуться.

— У нас же не была назначена встреча!

— Ну, хорошо, мы долго собирались встретиться. Я рада, что вы зашли к нам, но сегодняшний день обещает быть немного сумасшедшим.

— Я видела вашу фотографию в газете.

— И все видели. Чем могу быть вам полезна?

— Я хочу снова вернуться на работу.

— Доун, еще слишком рано. Нам понадобится минимум полгода, чтобы я смогла восстановить в администрации ваше имя.

Доун кивнула:

— Я опасалась, что вы так и скажете.

— Мне жаль, но ничем иным помочь не могу.

— Мне тоже, — ответила Доун и, подхватив свою большую коричневую кожаную сумку, вышла из кабинета.

На самом деле ей вовсе не хотелось возвращаться в школу. Доун решила связаться с руководителями других школ за пределами Техаса. Может быть, кто-нибудь из них откроет ей двери.

Грейс чувствовала себя усталой. Адам ушел в субботу днем, и больше она с ним не виделась. Он пару раз звонил, но она упорно не брала трубку. На сегодня после полудня было намечено заседание администрации в полном составе, и Грейс намеревалась предстать перед всеми сильной и свежей. Благодаря самой себе.

Но она безумно тосковала по Адаму. Последние две ночи Грейс спала просто отвратительно, и это злило ее, ведь она провела в объятиях Адама всего одну ночь — и уже скучает по нему.

Пройдя в школьный буфет, Грейс сделала себе кофе. Услышав за спиной у себя шум, она, даже не оборачиваясь, поняла, что это Адам. Пряный запах его лосьона после бритья окутал ее, и она, глубоко дыша, зажмурилась, не в силах сосредоточиться на чем бы то ни было.

Адам потянулся за чашкой кофе, коснувшись спины Грейс; девушка слегка подвинулась, при этом ее плечо скользнуло по его груди.

— Доброе утро, Адам.

— Привет. Хорошо провела выходные?

Взглянув на него, Грейс поняла, что обидела его своим игнорированием. Это совсем не придало ей сил, зато заставило почувствовать себя ничтожной и мелочной. Отставив свою чашку, она взяла Адама за руку и потянула его прочь из почти совсем пустого помещения. По коридору она провела его к себе и захлопнула дверь.

Отпустив его запястье, Грейс отошла подальше. В своем кабинете, где она всегда чувствовала себя уверенной в своих силах, сейчас она немного растерялась. Если это результат ее влюбленности, подумала Грейс, то она не хочет быть влюбленной.

— Извини, — пробурчала она.

— Ты не могла сказать мне это в буфете? — спросил он, прислонившись спиной к стене, отделанной ореховыми панелями, и внимательно изучая Грейс своим загадочным взором.

Из-за его плеча виднелся портрет почтенной Мэрилин Треммел — последней руководительницы школы из династии Треммелов. Грейс подумала, а случалось ли той сталкиваться лицом к лицу с такими же проблемами, как у нее?

— Нет, не могла. Я не хочу, чтобы нас здесь кто-нибудь видел.

— Все еще оберегаешь свою репутацию?

Ни тоном, ни выражением лица Адам не выдал своих эмоций. Нежели она своей отстраненностью погубила все, что он к ней испытывал раньше? Грейс все еще помнила ощущение его тела, тогда, на кровати, перед тем как он ушел, чтобы поговорить с Малкольмом. И ей снова захотелось оказаться в объятиях Адама.

— Суть не в этом. То, что я чувствую к тебе, — мое личное дело, и ничье больше.

— А что ты чувствуешь ко мне, Грейс? — поинтересовался он.

Грейс услышала в его голосе мольбу о том, чтобы ответ был честным, но она понимала, что у него и у нее разные представления о честности.

Ему не составило труда скорректировать истину. В колонке светской хроники воскресной газеты была опубликована статья, утверждавшая, будто они с Грейс старые друзья и уже некоторое время встречаются. Не совсем ложь, но в то же время и не правда.

— Я скучала по тебе в выходные, — призналась Грейс.

— Не нужно было.

— Я знаю. И именно это хочу сказать. Я не создана для близких отношений.

— И я тоже.

Это не так, подумала Грейс. У него благодаря воспитанию в духе патриархальной семьи имелись четкие представления о том, какими должны быть эти отношения, и не было такого напряженного страха перед ними. Этот страх жил в сердце у Грейс с тех пор, как отец-проповедник начал внушать дочери, будто мать ушла потому, что девочка не стоила того, чтобы остаться с ней.