Чарльз Вильямсон - Девушка из универмага Страница 22

Как и предупреждали новенькую, когда настало шесть часов — время закрытия магазина — действительно оказалось невозможным «выставить дам». Приказчики начали убирать товары и некоторые из них осмеливались даже напо­минать покупателям, что магазин закрывается в шесть ча­сов; но лэди, считавшие, что обладают самым добрым сердцем на свете, уверяли, что им надо купить еще только одну вещь, чтобы закончить закупки на сегодняшний день. Бо­лее настойчивые из них или слишком усталые, чтобы думать о сердце и вообще о чем-либо, кроме своих нервов, не давали никакой пощады, требуя то, что им было нужно, или угрожая пожаловаться заведывающему этим этажом, если приказчики обнаруживали «нелюбезность».

Никто не рассчитывал отправиться домой раньше 10 ча­сов вечера и задолго до этого времени нервы мисс Штейн превратились в мочалку. Снова Вин помогала ей после зав­трака, разложив блузы соответствующих цветов рядом на прилавках, вместо того, чтобы класть их как попало, как это делала равнодушно мисс Штейн. Но, по мнению послед­ней, у нее не было оснований благодарить мисс Чайльд, после того, как вторая партия «дрянных» товаров была при­несена из «запаса».

Если бы первая партия не была распродана так быстро, не пришлось бы возиться со второй, и, как казалось мисс Штейн, № 2884 в конце дня ничего другого не делала, как «выставляла себя на показ», все время производя вдвое более тяжелую работу, чем необходимо. Она не указывала Вин, как убирать товары и не позволяла кому-либо другому помогать ей.

— Вы должны сами научиться, или вы никогда ничему не научитесь, — сказала она резко, тем более резко, что заведующий этажом, Фрид Торп, в это время отлучился, так как она знала, что он не одобрил бы ее несправедливого отношения к новой девушке.

Она страстно нуждалась в том, чтобы кто-нибудь любил ее, и хотя чувство приличия не позволяло ей принять при­глашение Торпа после ее резкого обращения с ним, но ей хотелось, чтобы он пригласил ее поужинать сегодня вече­ром. Она знала, что эта свинья Уэстлэк отправится в ре­сторан Дорлон с Хорроксом, так как эта дрянь рассказывала об этом всем девушкам, зная, что они сейчас же до­ложат мисс Штейн. Правда, Торп был, по сравнению с его врагом, выцветшим флагом: ведь он был только заведую­щим этажом, а тот заведующим отделением. Но все же ей доставляло утешение сознание, что она еще привлекательна для кого-нибудь и, наконец, ей было приятно иметь возмож­ность отказаться от приглашения.

Со своей стороны, Торп с удовольствием пригласил бы ее, так как не совсем разлюбил красивое лицо, которое не­когда обожал, хотя он и знал теперь, что за ним скрыва­ется надменная душа. Он прекрасно сознавал свою собствен­ную слабость и был достаточно покорен, чтобы соединить с ней доброту, допускавшую такое обращение с собой мисс Штейн.

Ни одна девушка, ни даже сама Дора Штейн не риск­нула бы оскорбить другого заведующего этажом — человека, способного испортить карьеру приказчицы, если она «по­шлет его к чорту». Но Дора Штейн слишком хорошо знала, что он не унизится до мщения ей или кому-нибудь другому. И, по-видимому, она думала, что он не накажет ее и не «пошлет к чорту» за несправедливое отношение к новень­кой.

Торп чувствовал себя неловко в этот день. Он призна­вал, что новенькая приказчица — с огоньком и из нее может выйти «толк». Она заслуживала похвалы и нуждалась только в поощрении, чтобы стать ценной продавщицей. Он бы охотно помог ей, сказав несколько теплых слов, но мисс Штейн подумала бы, что он делает это на зло ей. Вообще для № 2884 вовсе не так уж хорошо оставаться в отделении блуз, и он мог бы помочь ей, упомянув, где следует, об инициативе с блузами а la Павлова, но, если бы он воздал этим девушке справедливость, он причинил бы неприятность мисс Штейн.

Когда Вин, наконец, вечером вышла на улицу, ей каза­лось, что прошла неделя с тех пор, как она вошла в эту дверь. Было похоже, что она присутствует на представле­нии, при котором при поднятии занавеса второго действия, люди, бывшие в первом молодыми, становятся пожилыми, а в третьем — старыми, и все это на протяжении нескольких часов. Но год или два скатились с ее плеч, при виде мисс Кирк, ожидающей ее на улице. К удивлению № 2884, рядом с мисс Кирк возвышалась высокая фигура укротителя львов.

— Прекрасно, а я уже думала, что вы никогда не при­дете, — приветствовала ее Сэди. — Но все хорошо, что хорошо кончается. Мистер медвежонок — лев приглашает нас на небольшой ужин.

— Это не является подходящим способом представления меня барышне, дорогая, — сказал высокий парень. — Она не захочет иметь со мной дела, если вы будете со мной так обращаться. Меня зовут Эрл Эшер. Честное слово, так. Вы, ведь, пойдете с нами?

— Вы очень любезны. — Вин заговорила официальным тоном, над которым он смеялся в это утро. Затем, побоявшись, что снова устанет, она сказала, что ей надо идти домой.

— Не знаю, что подумает моя хозяйка, — оправдывалась она. — Я ушла с раннего утра и не предвидела, что вернусь только поздно вечером.

— Ну, что за беда, не убьет же она вас! — возразила мисс Кирк — и, потом, ведь вы проживете у нее только до конца недели. Мне кажется, что если вы не хотите идти, у вас должна быть другая причина. Я знаю, и он тоже знает эту причину вашего отказа. Он вовсе не так глуп. Неужели же вы думаете, что я бы сделала что-нибудь, или предло­жила вам сделать что-нибудь не вполне приличное? И по­том, ведь это не Лондон и не Бостон. Слава богу, это только маленький Нью-Йорк.

— Но, — продолжала настаивать Вин и остановилась…

— Я знаю, в чем дело, — сказал Эрл Эшер. — В этом виноваты мои слова, что я не миллионер и мой желудок требует пищи. Я после сообразил, что джентльмэну не сле­дует так выражаться при барышне. Конечно, я пока не мил­лионер, но, по-своему, могу угостить нас троих, без вся­кого ущерба для себя.

— Вы опять совершили неловкость, — воскликнула мисс Кирк. — Мы можем каждый угостить себя. Что касается до меня, то я ассигную на это 15 центов, а вы, мисс Чайльд?

— Я тоже могу потратить столько же, — сказала Вин.

Молодой человек согласился на это не без некоторого протеста. Когда они прошли небольшое расстояние, Эрл Эшер стал настаивать, чтобы девушки взяли его под руки с обеих сторон. На перекрестке, когда они переходили улицу, то мимо них промчался автомобиль. В нем сидели две девушки в вечерних платьях и два молодых человека. У нее осталось только беглое впечатление от цветных бар­хатных и горностаевых накидок и завитых волос, сверкаю­щих брильянтами, а также от белых манишек и черных сюр­туков. И, кроме того, от пары глаз, которые, как ей пока­залось, на одну долю секунды вперились в глаза Винифред.