Кимберли Рей - Изумрудный остров Страница 22

– Зачем растить ее дома?! – уточнила она.

– Мэри очень болезненная девочка, я боюсь, что ей будет сложно в школе.

– Эван, если ты считаешь, что твоя дочь серьезно больна, ты сильно ошибаешься. Ты просто не видел по-настоящему больных детей. – Роззи вздохнула. За четыре года работы она так и не привыкла к зрелищу страданий своих крошечных пациентов. – Я как-то вела новорожденного, мать которого употребляла наркотики почти весь срок беременности. Страшнее зрелища, чем его ломка, я еще не видела. Мальчик умер, но, может, это и к лучшему: жизнь бы он прожил безумным инвалидом со страшными каждодневными болями. И подобные примеры перед моими глазами каждый день уже несколько лет.

– Это страшно, – вполголоса сказал Эван.

Роззи лишь кивнула. И, собравшись с силами, продолжила:

– Мэри может ходить, она слышит, разговаривает, видит, у нее нет внешних дефектов, да и внутренних патологий, насколько я поняла, тоже нет. Чем же она больна?

– Она часто простужается.

– Просто девочка не закалена. Достаточно перестать кутать ее и оберегать от каждого сквозняка.

– Она очень бледная, худенькая и слабая! – Эван чувствовал, что он почти исчерпал свои аргументы.

– Ей необходимо чаще бывать на свежем воздухе, правильно питаться и как можно больше играть в подвижные игры. Мне кажется, Мэри практически не общается со сверстниками.

– Ей это не нужно. Она уже умеет читать и отлично проводит время сама с собой.

– Или с тобой! – не выдержала Роззи. – Если и есть что-то, что может помешать Мэри стать нормальной здоровой и активной девушкой, так это твоя слепая любовь!

Эван не нашелся, что на это ответить, и лишь раскрывал рот, как выброшенная на берег рыба. Роззи вдруг стало ужасно его жаль. Она вовсе не хотела обидеть Эвана или огорчить его. Ей просто хотелось помочь Мэри, помочь и самому Эвану, который хочет запереть свою дочь в четырех стенах, чтобы с ней, не дай бог, ничего не случилось. Роззи отлично знала, что ни к чему хорошему это не приведет.

– Я плохой отец, – пробормотал Эван.

Он сел за стол, опустил голову на руки и закрыл глаза.

– Ты хороший отец, твоя проблема в том, что ты хочешь быть превосходным отцом, – мягко сказала Роззи, положив руку на плечо Эвана. – Не делай из пустяка трагедию. Я внимательно сегодня осмотрю Мэри, даже свожу ее в больницу, чтобы ты не беспокоился. Уверена, девочка почти здорова, насколько это возможно в нашем мире. Ей просто нужно больше движения, больше свежих фруктов и овощей и больше твоей любви, а не мелочной опеки. – Роззи усмехнулась и, повинуясь порыву, взъерошила волосы на голове Эвана.

– Ты права, что-то я делал неверно, – согласился он. – А ты всегда так сурова с мужчинами?

Роззи развела руками.

– А что еще делать нежной и хрупкой девушке?

Эван не смог удержаться от ехидного смешка.

– Я не похожа на хрупкую? – с притворным огорчением поинтересовалась Роззи. – Ты, наверное, очень удивишься, но я понятия не имею, сколько сейчас вешу. У меня в доме нет и никогда не будет весов. Это давнее и вполне обоснованное решение. Подростком я изо всех сил старалась сбросить то, что мне самой казалось лишним, доводила себя до голодных обмороков, в общем, всячески издевалась над своим единственным, а потому очень ценным телом. До анорексии, слава богу, дело не дошло, я вовремя взялась за ум. Теперь я в ладу с собой, мне вполне комфортно, двигаться ничто не мешает… А то, что я не похожа на глянцевый идеал… в конце концов, я врач, а не модель. Кстати, внешность может быть весьма обманчивой! На самом деле я очень нежная и хрупкая.

– Я это заметил, – с самым серьезным выражением лица поддакнул Эван.

Он выложил яичницу на тарелку и поставил ее перед Роззи.

– Пахнет просто восхитительно! – похвалила Роззи, беря в руки вилку и нож.

– На вкус еще лучше.

– А ты хвастун!

– Нет, я всегда говорю только правду. Слушай, ты действительно думаешь, что я перегибаю палку с заботой о Мэри? – спросил он, возвращаясь к интересующему его разговору.

Роззи подумала, что ее слова, видно, все же серьезно задели Эвана. Ну раз уж он вернулся к этой теме…

– Да, твоя чрезмерная опека, это слепое обожание для нее губительны! – безжалостно подтвердила Роззи. – Ты хотя бы раз спросил у Мэри, чего хочет она?

– Ну я… – Эван замялся и отвернулся. – Мэри ведь еще такая маленькая!

– Значит, я не ошиблась! – Роззи тяжело вздохнула и недовольно покачала головой. – Ты на сто процентов уверен в своей правоте и не желаешь принять того, что Мэри уже выросла. Она вполне самостоятельный человек, со своей точкой зрения, и тебе, Эван, придется с этим смириться, если ты не хочешь потерять дочь.

– Тебе легко говорить! А я ведь растил ее, менял пеленки, не спал ночами, пока она болела всеми этими детскими болячками…

– Как-то раз отец разоткровенничался со мной и признался, что ему всегда казалось, будто он будет ненавидеть моего будущего мужа. Знаешь почему? Он сказал, что ужасно боялся потерять меня и мою любовь. А потом подумал и решил, что постарается сделать все, чтобы я об этой неприязни никогда даже не догадалась: ведь если он любит меня, он хочет видеть меня счастливой, самой счастливой на свете. И если я решу, что буду счастлива рядом с этим мужчиной, как бы он ни не нравился моему отцу, отцу придется с этим смириться.

– И что ты ответила на это? – спросил заинтересованный Эван.

– Я сказала отцу, что он все равно останется самым главным мужчиной в моей жизни. Это же так просто, Эван! – Роззи ласково улыбнулась. – Родители единственные люди, которые могут простить тебе все, что угодно, единственные, кто никогда не предаст тебя и не сделает больно. Пока что Мэри не может тебе сказать все то же самое, она еще слишком мала, но когда-нибудь ты обязательно услышишь эти слова. Конечно, при условии, что дашь ей возможность узнать еще чью-то любовь, кроме своей.

– Значит, мне придется отдать ее в школу?

– Если ты решил прислушаться к моим советам, я бы сказала, что лучше всего подготовить Мэри к экзаменам, чтобы ее сразу же приняли в класс к сверстникам. Представь только, что с ней будет, если одноклассники будут ниже ее на пару сантиметров?

– Вряд ли Мэри вырастет высокой, – пробормотал Эван, но Роззи, вернувшаяся к еде, не обратила на его слова внимания.

Она действительно здорово проголодалась и с удовольствием поглощала яичницу. Наконец она отодвинула от себя опустевшую тарелку.

– Ее мать была очень маленькой, – вдруг сказал Эван. – Даже ниже тебя. Да, она была на пару сантиметров ниже тебя, – продолжал Эван, словно разговаривал с собой. – Но более хрупкая, почти невесомая. Помню, я ужасно волновался за нее, пока она носила Мэри. Мне казалось, что живот Джуди гораздо больше ее самой. Иногда я опасался, как бы моя маленькая фея не сломалась под такой тяжестью, а ведь Мэри родилась маленькой: всего-то два килограмма восемьсот граммов веса и сорок пять сантиметров роста. Я боялся взять ее на руки и очень гордился Джуди. Она совершила настоящий подвиг.