Дикси Дюбуа - Истинные цвета Страница 22

— Уберите его с меня! О Боже! Да помогите же кто-нибудь! Уберите его с меня!

Когда Джулиан попытался обнять ее, она стала отталкивать его, в отчаянии колотя кулачками в грудь.

— Нет! Нет! Освободи меня! — Крик вылился в истерические рыдания.

— Никки, Никки, это я, Джулиан. Я не причиню тебе вреда. Ну же, Никки, просыпайся. — Он старался говорить спокойно, но голос прерывался от волнения.

Она отчаянно отталкивала его, глядя расширенными от ужаса, ничего не видящими глазами.

— Нет, Боб, нет! Я не могу! — Вдруг ее взгляд стал осмысленным, и Никки, рыдая, бросилась на грудь Джулиана.

Тот, прижав ее крепче к себе, стал убаюкивать, как ребенка.

— Это из-за той аварии, в которой погиб Боб. Пережитый кошмар продолжает возвращаться. Все произошло из-за меня. Я хотела продолжить учебу в университете — изучать искусство — и не могла понять, почему мое простое желание вызывало такую ярость с его стороны. Я попросила Боба ехать потише. Он так гнал машину! Я до смерти испугалась, но не показывала виду. На повороте он нажал на газ, и ремень безопасности чуть не перерезал меня пополам. Боб был пьян и совершенно потерял контроль над собой. Я умоляла его опомниться. О Боже, до сих пор вижу его искаженное лицо!

В конце концов я тоже потеряла терпение и закричала, что, если мы женаты, это не означает, что он мой хозяин, и что я хочу заниматься тем, что для меня естественно! А он ответил: «Ты моя жена!» Как будто это все, чем я могу быть. — Никки снова замолчала и впервые посмотрела на Джулиана потемневшими от страдания глазами. — Боб был совсем другим, когда мы начали встречаться. Он казался добрым, способным к сопереживанию. В то время умерла моя тетя, единственная родная душа с тех пор, как мне исполнилось шесть. Эта потеря больно ударила по мне. — Никки снова уткнулась лицом в грудь Джулиана словно маленький обиженный ребенок. Он обнял ее и крепко прижал к себе. — Она умерла, когда я училась в университете. Я осталась одна. Когда Боб вошел в мою жизнь, он заставил почувствовать, что я ему необходима. Он заменил мне семью, мой Прекрасный принц. Я думала, он даст мне все, чего оказалась лишена, — любовь, понимание, поддержку. Какое-то время так и было. Или мне это только чудилось, и я закрывала глаза на другую сторону его натуры — натуры деспотичного собственника.

Джулиану показалось, что Никки говорит сама с собой, пытаясь осмыслить причины того, что случилось позже.

— Я понимала, как сильно он пострадал, когда увечье положило конец его карьере. Старалась облегчить его горе, осталась дома с ним, пропустив семестр учебы. Но чем больше я делала для Боба, тем больше он требовал. Мне пришлось отстаивать свое право быть личностью. Нужно было с чего-то начать. Как раз в это время я получила предложение прослушать курс лекций в Париже.

Никки печально покачала головой, погрузившись в воспоминания. Она дословно смогла воспроизвести его отповедь:

— «Никуда ты не поедешь, если я так захочу! Я выбью из тебя эту блажь о Париже. А почему бы тебе для разнообразия не высунуть нос из-за своих мольбертов, чтобы поинтересоваться моими желаниями? Я люблю тебя! Я хочу, чтобы вечерами, возвращаясь с работы, я находил тебя дома! Да и в живописи ли дело? А может, дорогая, мысли об этом профессоре не дают тебе спать ночами?» Это было так несправедливо. А Боб ехал все быстрее и быстрее. Он убрал руку с руля, чтобы схватить мою, потому что я не смотрела на него! Он заорал, чтобы я отвечала, когда он спрашивает! И вдруг Боб побледнел и глянул на дорогу. О Господи! Когда я тоже посмотрела… — Глаза Никки наполнились ужасом, как будто она вновь наяву переживала случившееся. — Было слишком поздно тормозить! Боб пытался изо всех сил, но было слишком поздно! Не знаю, почему я пригнулась и закрыла лицо руками. Машина врезалась прямо в шлагбаум! Стекло разлетелось вдребезги. Мы падали… Казалось, это длилось вечность. Неожиданно в пробоину хлынула вода, фургон стал тонуть. Вода все прибывала, а Боб навалился на меня сверху. Я не могла высвободиться! И слышала, как он зовет меня! — Никки инстинктивно отшатнулась, оттолкнув Джулиана руками.

Но он снова прижал ее к себе.

— Никки! Все уже позади, все кончилось. Ты выбралась!

Она, все еще вздрагивая, постепенно успокоилась, когда смысл слов Джулиана дошел до ее сознания, и подняла залитое слезами лицо. С мукой в голосе, перевернувшей ему душу, Никки тихо сказала:

— Я выбралась. А Боб остался там. — Последние слова, казалось, подвели итог всей невысказанной боли, подтачивающей ее душу.

Джулиан продолжал сжимать Никки в объятиях, давая ей выплакаться. Теперь, когда он понял, какое огромное чувство вины беспричинно тяготило ее все это время, ему захотелось принять эту боль на себя. Он гладил Никки по голове, погружая пальцы в густые шелковистые пряди, заботливо вытирая слезы со щек.

Джулиан вдруг словно очнулся от забытья, он почувствовал, что в его руках прелестная женщина — мягкие спутанные волосы, упругая грудь, прижавшаяся к его бедру. Нежность смешалась в нем с радостью обладания и наплывом почти неукротимой страсти. Сейчас Никки принадлежала ему. И он сделает все, чтобы так было и впредь. Он позаботится, чтобы ничто и никогда не замутило взгляд ее фиалковых глаз такой безысходной болью.

Никки подняла голову и посмотрела на губы Джулиана, а затем в его глаза. Она не смогла понять сразу их выражение и отвернулась, немного сбитая с толку. Но мгновение спустя посмотрела снова и поняла глубину его сопереживания, сочувствия и желания обладать ею.

Тело Никки загорелось ответным желанием, которое она только недавно познала благодаря этому мужчине. Она должна слиться воедино с тем, чьи глаза и обжигали страстью, и успокаивали. Глубоко вздохнув, Никки обняла Джулиана и притянула к себе. Она приникла губами к ямочке на его шее, затем, охваченная безумным порывом, стала покрывать поцелуями его лицо и плечи.

Потрясенный, Джулиан склонился над Никки, нежно касавшейся губами его ключиц. В ее прикосновениях было какое-то особое благоговейное чувство. Она по доброй воле давала ему то, чего он ждал с таким нетерпением с того самого мгновения, когда впервые увидел ее. Все безумства, заполнившие душу Джулиана и сознательно подавляемые им, вдруг вырвались наружу.

— Никки, — страстно прошептал он. Она подняла голову и улыбнулась. Джулиан взглянул в ее счастливое лицо, и что-то больно сжалось в его груди, словно рвались наружу невыплаканные слезы. Он взял в ладони ее милое лицо и приник к губам, которые с готовностью раскрылись. Но это было не просто послушное подчинение. Никки с жаром ответила на его поцелуй, найдя языком его язык.