Лабиринты страсти - Эвелина Гольдман Страница 22

тебя, — потирает глаза и продолжает, — Я тебе сейчас все расскажу, а ты пожалуйста, выслушай, прошу, — я не могу отказать, поэтому просто слушаю историю. Ужасную. Про Марго и отца, про видео с женой Рохманинова, который отец Карины, так же по показав их личное видео, где я сама бы узнала себя, даже шрам. Про измену Марго и родителей Гордея. Он рассказывает это с такой болью, что я пару раз плачу, что наши отношения были так глупо разрушены, но я рада, что они хотя бы не думают о том, что деньги украла я.

Как только Гордей ставит паузу, я не знаю, что сказать, потому что шок и неожиданное признание очень подкашивает самообладание.

— Я знаю, что меня простить невозможно…

— Невозможно, — дополняю.

— Я и сам не прощу себя никогда, я очень люблю тебя, — и тут я плачу, — Всегда любил, — я не могу остановиться, слезы текут.

— А как же твоя невеста? — первый вопрос, который возникает у меня.

— Мы расстались несколько дней назад, я не могу больше, — я давно не чувствовала себя так грустно.

— Гордей я, — беру себя в руки, решаясь так же выговориться, — Если ты рассчитываешь на отношения, то нет, я не могу. Ты обвинил меня в преступлении и измене и не дал мне объясниться, я до сих пор даже не знала почему так произошло, поэтому я не могу вот так сразу начать с тобой все заново, — вижу, как он принимает это, но так же грустит, сожалеет, ему больно, — У нас есть дочь и я рада, что ты появился в её жизни, что у нее будет папа, она уже тебя любит и постоянно спрашивает про тебя, немного надоедает даже, — грустно улыбнувшись Гордей снова потирает глаза.

— Прости, что не был рядом все это время, что так много упустил, я и… не требую от тебя этого, но буду ждать, всегда, — я убираю слезы и иду к шкафу достать постельное.

— Ты можешь остаться тут в гостиной, утром Женька будет рада, — он улыбается и начинает расстилать себе постель, а я ухожу в комнату пожелав доброй ночи.

Ложусь и плачу, потому что хочется быть семьей, нормально семьей, где мы любим Женьку и друг друга, где нет обид, но так тяжело отпустить все то, что произошло. Ведь, я сразу вспоминаю все то, что он заставил меня чувствовать. Поэтому засыпаю уже рано утром, а когда открываю глаза слышу радостные возгласы Женьки, а на часах уже 12… Какой кошмар…

Глава 26. Лина

Пытаюсь ориентироваться по звукам, которые доносятся из детской, слышу, что пищит Женька, а Гордей смеется, от его смеха по телу пробегают мурашки, я так скучала за этим звуком, но никогда не слышала, чтобы он смеялся так заливисто.

— Давай скорее отправляй свой поезд, — я тихонько приоткрываю дверь в Женькину комнату и вижу, что она сидит в пижамке и играется с огромной железной дорогой, по которой с характерным шумом едут два маленьких поезда, очень реалистичных.

— Папочка, мы груз не положили, — вскидывает руки на голову Женька.

— Эх ты, давай скорее тормозить, — тут мое присутствие становится заметным для Гордея и он оборачивается и мягко улыбается, Женька замечает, что папа смотрит не на неё и сразу оборачивается, на меня смотрят оригинал и его маленькая копия.

— Мамочка, — Женька летит ко мне, а я обнимаю её, она начинает сразу взахлеб рассказывать все, что успела произойти за утро:

— Мы здесь с папой играем в станцию, — побегает к железной дороге, — Тут поезда и мы их отправляем, — берет поезд в ручку и подносит ко мне, — Смотри этой мой желтый, а у папы зеленый, — я тут же обращаю внимание на лежащего, БЕЗ РУБАШКИ, Гордея, идеальный пресс, накаченная грудь и красивые руки, с переплетающимися венами вокруг.

— У вас очень крутая дорога, — Женька сразу переключает внимание на свою дорогу и вообще забывает о моем присутствии рядом с ними.

— Вы завтракали? — а сама постоянно опускаю глаза туда, куда не стоит, видимо, со мной что-то не так.

— Да, папуля делал яичницу, вкусную, — отвечает Женька.

— Что смог, — объясняет Гордей, — Не хотели тебя будить, поэтому справились сами, — поднимает во весь свой исполинский рост и встает передо мной, — Зубы почистили, волосы закололи, — только сейчас наблюдаю за смешной прической Женьки, — Я вот немного испачкался кетчупом, поэтому так выгляжу, — как Бог? Хочется спросить.

— Я закину сейчас в стирку, сможете ещё минут 15 семи побыть?

— Да хоть пять часов, конечно, — мягко улыбается и снова садится играть в Женькой.

Я быстро закидываю стирку с каплей отбеливателя, чтобы спасти дорогущую рубашку, а сама бегу приводить себя в порядок. Принимаю душ, сушу волосы и надеваю домашнее платье, пока вожусь в ванне слышу, что кто-то пришел и стараюсь выделить, как можно быстрее. На пороге стоит бабушка, а Гордей без рубашки её встретил, получается. Бабуля буравит Гордея таким взглядом, что аж хочется справится.

— Здравствуйте, Ростислава Павловна, — бабуля обводит глазами его красноречивый взгляд и скептически здоровается.

— Здравствуйте, Гордей, — пытаюсь как-то спасти ситуацию, поэтому скорее вхожу в их поле зрения.

— Привет, бабушка, — она оглядывает меня, — Проходи, — тут Женька несется со своим поездом, а бабушка сразу расплывается в улыбке.

— Бабуля, смотри, что мне папочка купил, — Женька вручает бабушке поезд и за руку уводит в комнату, едва бабушка успевает снять обувь и верхнюю одежду.

— Я немножко не в том виде, — улыбается Гордей.

— Я стираю уже, сейчас в сушку буду закидывать, — решаю пока поговорить с бабушкой и наладить, так сказать, контакт, чтобы она держалась ради Женьки.

— Бабуля, — я присаживаюсь с рядом сидящей бабушкой, возле железной дороги и пытаюсь как-то настроить её, — Он к Женьке пришел и обился кетчупом…

— Мне уже рассказали, твое дело, если ты сама готова с ним общаться- это похвально, а я нет, — я понимаю её, потому что она видела в каком я была состоянии последние четыре с половиной года, для нее- это был такой же удар, — Что там с Димой? — он кстати писал мне, просил дать новый адрес и я дала, все-таки нужно объясниться и расставить все точки над і.

— Мы расстались, — я прошептала это, чтобы Женька не услышала, а бабушка радостно кивнула.

— Хоть какие-то радостные новости, — бабушке очень он не нравился, особенно его чрезмерная любовь к маме, — Пойдем уже пить чай с вашим этим.

— С папочкой, — дополнила Евгешка.

— И с ним тоже, — мы вышли в гостиную, где Гордей сидел, как Аполлон. Женька сразу