Шэрон Кендрик - Неподсудная любовь Страница 23

— Не стоит задавать подобные вопросы женщине, с которой минуту назад занимался любовью.

В такие моменты человек слишком уязвим, и может сказать лишнее. Дрожь пробежала по телу Сиенны — жар страсти начал остывать.

— Лучше бы разжечь огонь, — беспечным голосом произнесла она, вставая с дивана.

Пока Хашим занимался камином, девушка приготовила вкусный суп из экологически чистых овощей и подала его со свежеиспеченным хлебом из муки грубого помола и ароматным сыром с ближайшей фермы. Они утолили жажду настоем цветков бузины и зеленым чаем, сидя на ворсистом ковре напротив потрескивающего камина.

По телевизору шла старая мелодрама, и вскоре Сиенна начала шмыгать носом, как простуженная.

— Ты плачешь? — удивился Хашим.

— Ерунда, просто глупый, сентиментальный фильм!

— Иди ко мне.

И, хотя душа по-прежнему болела, Сиенна так и поступила.

Их времяпрепровождение было незамысловатым. Утренняя прогулка, затем посиделки у камина, согревающего после свежего морозного воздуха, не успевавшего потеплеть до вечера, когда алое солнце разводило пожар на полях.

Телохранители казались вполне довольными возможностью заниматься собственными делами, а телефон Хашима молчал. Однажды они даже совершили вылазку в небольшой местный паб, и если кто и подивился большой черной машине на парковке, вопросов им задать не потрудились.

Настоящий мир остался где-то невероятно далеко, и Сиенне отчаянно хотелось, чтобы так было всегда. Если бы не статус Хашима, они могли бы вести нормальный образ жизни. Шейх был прав: девушка принимала свободу как должное — и на этих выходных особенно лелеяла ее.

Она видела, что тени под любимыми глазами исчезают и даже крошечные морщинки в их уголках каким-то чудом разглаживаются.

Хашим чувствовал себя свободнее, чем во времена соколиной охоты в горах Кудамы, будто мельком взглянул на неведомый мир, который не удастся познать в полной мере.

В последнее утро перед отъездом он спросил, сам не зная, зачем:

— Ах, Сиенна, ты хотела бы, чтобы жизнь всегда оставалась такой простой?

Девушка, молча, улыбнулась. К чему бессмысленные вопросы?..

Закрыв бутылочку золотистого сиропа, — на завтрак были оладьи, — она предложила.

— Хочешь послушать радио?

Хашим нахмурился.

— Зачем?

— Ну, в последнее время Кудама часто мелькает в новостях.

Забавно: когда судьба предоставляет возможность высказать то, что давно лежало на душе, тебе вдруг хочется, чтобы такой момент не наступал. Он уставился в чашку, до краев наполненную изысканным янтарным чаем.

— Вскоре там начнутся выборы, и я должен буду уделить им много времени. Завтра улетаю обратно.

Сиенна кивнула.

— Знаю.

Хашим набрал воздуха в легкие.

— И не знаю, вернусь ли.

Ее сердце оцепенело от долго сдерживаемого страха.

— Тоже знаю.

Прими неизбежное. Так правильнее и проще.

— Хашим, все нормально. Тебе не нужно ничего говорить, и без того понятно — наша связь закончена.

Мужчина не стал отрицать очевидное, но в его глазах появилось обеспокоенное выражение.

— Я этого не хочу, Сиенна, но с каждым днем отчетливее понимаю — моя родина не здесь. У шейха есть определенные обязанности. Жестоко связывать тебя ни к чему не ведущими отношениями или обещать невозможное.

Совсем другие слова рвались с языка, но зачем произносить то, что не соответствует реальности? Не стоит заставлять ее и дальше ждать и надеяться на несбыточное.

От внимания Сиенны не ускользнула эта борьба эмоций. Но она уже получила больше, чем любая другая женщина могла надеяться, и теперь надо лишь оставить у него достойные воспоминания.

— Эти полгода было чудесными, но всему приходит конец.

Хашим нахмурился. А чего он ожидал? Что она расстроится, заплачет? Такая невозмутимость ударяла по самолюбию, остальные эмоции мужчина постарался заглушить.

— Ты кажешься почти довольной, — холодно заметил он.

— О, Хашим, — воскликнула Сиенна, — просто я трезво оцениваю реальность, и не вижу другого выхода!

Да, у него другая судьба, и своей свободой он не пожертвует. Вскоре за ним вновь захлопнется дверца золотой клетки, и дальнейшие размышления ни к чему хорошему не приведут.

— Иди ко мне, — сказал мужчина, раскрыв объятия.

Не стоило говорить, что все происходит в последний раз — это отражалось во взгляде, чувствовалось в нежности поцелуев, в каждой ласке. Они, казалось, открывали друг друга заново — и вместе с тем, навечно прощались.

— О, Хашим, — сдавленным голосом прошептала Сиенна.

Он понес ее наверх по шаткой лестнице в спальню и положил на кровать с особой осторожностью, будто куклу из тончайшего фарфора.

Они раздевались медленно, не произнося ни слова. На секунду девушка задумалась, сколько пар точно так же лежали в этой постели, сколько детей было здесь зачато… Призрачные поколения любовников минувших лет промелькнули перед мысленным взором, и на глаза навернулись горькие слезы, которые Хашим нежно утер.

— Не плачь!

Некоторое время они лежали, не засыпая, но вскоре Сиенна сделала попытку отодвинуться. Лучше сделать первый шаг, чтобы не оказаться в роли брошенной.

— Пойду, приведу в порядок кухню.

Хашим крепче обнял ее за талию.

— Это может сделать телохранитель.

Но она отрицательно покачала головой и высвободилась из объятий.

— Не надо посторонних. Давай я выброшу мусор, а ты помоешь посуду.

Шейх не знал, сердиться или смеяться.

— Да, Сиенна, — прошептал он.

На душе его лежал камень.

На обратном пути в лимузине царило молчание, хотя водитель и не мог ничего слышать. Начался дождь, и по затемненному стеклу барабанили капли — безысходные слезы небес.

Уже на подъездах к Кенсингтону Хашим взял девушку за руку и спросил:

— Поедешь со мной в отель?

— Нет.

— Сиенна?

Она повернулась к нему: в грустных зеленых глазах было столько достоинства, что у Хашима перехватило дыхание. Раньше он легко заставлял ее поступать против воли, пользуясь лишь силой сексуального притяжения. Но сейчас другое дело.

Они оба стали другими — равными. Сиенна откажется подчиниться, а Хашим, в свою очередь, не сделает попыток ее сломать. Конечно, неподходящее время для осознания таких вещей, но будет ли иное?

Только не с Сиенной.

Шейх открыл дипломат, который всегда был с ним, вынул маленькую кожаную коробочку и протянул девушке, однако та возмущено затрясла головой.

— Нет, Хашим! Мне не нужны твои бриллианты и изумруды, покорно благодарю! Я давно сказала, что меня нельзя купить!