Кейси Марс - Молчаливая роза Страница 23

Дьявольщина! Усилием воли Джонатан заставил себя вернуться к обязанностям гостеприимного хозяина.

— Очень рад, что вы нашли возможность ко мне выбраться. — Он обратил внимание на то, что Девон на этот раз нервничала куда больше, нежели во время их первой встречи. Его не слишком официальный наряд стал причиной появления на ее щеках розовых пятен.

— Я была уверена, что вы носите блейзер и дома, — с некоторой толикой смущения в голосе подытожила Девон свои наблюдения.

Она попала в цель. Увидеть Джонатана одетым по-домашнему доводилось не часто. Поначалу он и в самом деле собирался облачиться в костюм, но потом, вспомнив старинную пословицу «мой дом — моя крепость», передумал. Уж коли эта женщина пришла, ей придется принимать его таким, какой он есть.

— Зато вы выглядите чудесно. — Его гостья и в самом деле выглядела элегантно. Джонатан позволил себе ободряюще улыбнуться. — Черный цвет вам очень к лицу.

Девон волей-неволей пришлось произнести ответный комплимент:

— У вас очень красивая и уютная квартира. Вы часто устраиваете у себя приемы?

— В том-то и дело, что нет. До сих пор не знаю, зачем я пригласил вас именно сюда.

Черт, что же у него на уме? — подумала Девон. По идее, Джонатану следовало пригласить ее в «Четыре времени года» или в «Двадцать одно». Там ему было бы легче держать дистанцию в разговоре и продолжать гнуть свою линию.

Джонатан и гам понимал, что в его поступке много мальчишеского. Хотя результат был ему известен заранее, здесь, у себя дома, ему было не с руки начинать военные действия. Следовательно, кое-каких преимуществ он лишился.

— Наверное, потому, что мне захотелось показать вам свое собрание картин и акварелей.

Девон, казалось, удовлетворил этот ответ, и взгляд ее просветлел.

— Очень любезно с вашей стороны… Поверьте, я в состоянии оценить ваш жест.

— А почему бы нам не выпить для начала? Вы по-прежнему настаиваете на белом вине или желаете чего-нибудь покрепче?

— Белое вино меня вполне устраивает. Стаффорд провел гостью к бару, скрытому за деревянной панелью. Вся квартира носила на себе явно выраженный отпечаток восточного влияния: на стенах в черных лакированных рамках висели японские рисунки, выполненные тушью, по углам стояли китайские вазы шестнадцатого столетия и в укромных закутках — складные, расписанные от руки ширмы. Впрочем, атмосфера азиатской экзотики была разбавлена вполне современной мебелью бежевых и черных тонов, сдержанность которых подчеркивали расставленные по нишам алые кувшины из киновари.

— Эта комната имеет много общего с вами, — заметила Девон, окинув взглядом гостиную, — хотя в ней чувствуется тепло, которого я, признаться, встретить здесь не ожидала.

Джонатан налил «Монтраше» в два хрустальных стакана и протянул один из них Девон.

— Не могу принять ваши слова как комплимент.

Девон снова начала розоветь. Джонатану уже очень давно не приходилось видеть женщин, которые бы так легко краснели, и он подумал, что это ему чертовски в ней нравится.

— Я лишь хотела сказать, что ваша квартира, несмотря на то что над ней основательно потрудились дизайнеры, все еще похожа на дом.

Джонатан улыбнулся.

— Мне тоже нравится так думать. Я всегда любил Восток. Вполне естественно, что обстановка в моем доме отражает мои вкусы. Но у меня есть сын, чьи желания я тоже должен принимать во внимание, поэтому ему отведена комната для игр, где он может посмотреть телевизор и куда я захожу, чтобы расслабиться. Как вы понимаете, там все сделано так, чтобы было удобно ему.

— Ваш сын будет ужинать с нами? — Ни проблеска удивления в больших зеленых глазах при упоминании о сыне, Джонатан ничуть не сомневался, что она знает. Вопрос заключался в том, что именно знает эта женщина об Алексе.

— Сегодня его нет дома. — В сущности, его не будет еще довольно долго. Четыре дня в неделю Алекс проводил в клинике, но Джонатану не хотелось ей этого говорить. — Я решил, что нам проще поговорить в его отсутствие.

Девон прошлась по комнате, разглядывая коллекцию Джонатана. Мягкий свет золотил ее нежную кожу, придавая ей оттенок спелого персика. Джонатан втайне восхищался красотой ее ног и изящной линией груди. Когда Девон остановилась у его самой любимой картины, он не выдержал, подошел к ней и стал рядом.

— Этот рисунок тушью изображает Хотеи — одного из семи божеств, приносящих удачу. Он был сделан в» шестнадцатом веке Миямото Мусаси — великим японским фехтовальщиком и стратегом.

— Очаровательная работа.

Джонатан указал на другой, оправленный в тонкую позолоченную рамку, рисунок, находившийся рядом с первым.

— А вот эта работа девятнадцатого века изображает самого Мусаси. Как видите, он здесь занят тем, что отрабатывает фехтовальные приемы с помощью специального деревянного меча. Автор — Куниеси.

Девон пригубила вино.

— Хотя я изучала историю искусств в колледже, но боюсь, что в японской живописи я разбираюсь не очень хорошо.

Хозяин дома улыбнулся.

— В таком случае стоит положиться на инстинкт. Наслаждайтесь тем, что вам нравится. — Именно этим Джонатану и хотелось бы сейчас заняться. Насладиться роскошным телом Девон Джеймс.

Девон между тем снова оглядела рисунки и произнесла:

— Они все хороши — даже те, где изображаются сцены насилия. Я понимаю, отчего они вам нравятся.

— Я бываю в Японии по делам несколько раз в год и немного знаю ее культуру и обычаи. В определенном смысле они отличны от наших. Но иногда разницы не чувствуешь вовсе.

Девон собралась что-то сказать, но вдруг воскликнула:

— У вас ничего не горит?

— Черт! — Джонатан бросился на кухню, чтобы издать погибнуть тому, что еще можно было спасти. Так и есть — чайник выкипел. Джонатан собирался купить чайник со свистком вот уже два года, да так и не сделал это.

— Ну как? Все в порядке? — осведомилась Девон входя на кухню.

Джонатан торопливо снял с газовой плиты чайник и посмотрел в ее сторону. Господи, до чего же она ему нравилась. Красивая, уверенная в себе — но в чем-то незащищенная. Интересно, подумал он, что бы она сказала, если бы он сообщил ей, что хочет заняться с ней любовью?

— Это всего-навсего вода — мы заговорились, и она тем временем выкипела. Но ничего. Обед я приготовил заранее, так что волноваться не о чем. Почему бы нам не оставить на время выпивку и не поесть?

— Отличная мысль.

Когда они возвращались в гостиную, Девон задержалась в холле и заглянула сквозь приоткрытую дверь в кабинет Стаффорда.

— Это ваш сын? — спросила она, указывая на фото на стене. Фотография, видимо, была сделана, когда мальчику исполнилось три.