Кэрол Мортимер - Ты веришь в судьбу? Страница 24

По ее тону Син легко могла представить, о живописи какого рода шла речь. И что толку было говорить, что она не верит ни единому слову этой женщины, когда она поверила ей не колеблясь, ибо этот рассказ объяснял все: и лихорадочность, с которой Вульф уговаривал ее позировать, и поспешность решения жениться, и сегодняшнее раздражение в ответ на просьбы разрешить ей помочь ему...

— Мне лучше уйти. — Син почувствовала необходимость глотнуть свежего воздуха. — Передайте это Вульфу. Мне оно больше ни к чему. — Она сорвала с пальца кольцо.

— Нельзя быть такой трусихой, Люсинда, — мягко укорила ее Барбара, явно не собиравшаяся даже протянуть руку. — Простая учтивость требует, чтобы ты вернула его Вульфу сама.

Син положила кольцо на кофейный столик.

— Скажите ему, что я... скажите, что я передумала, что... поняла... что вовсе не хочу за него выходить. — Она говорила сбивчиво, торопливо, пытаясь справиться с душившими ее рыданиями и... с собой, той, что вопреки всему готова была умолять Вульфа не бросать ее, обещать, что только с ней он может быть счастлив, хотя их будущее уже было похоронено...

— Передайте, что я возвращаюсь к Роджеру! — Она поспешно отвернулась, чтобы слезы не выдали ее.

— Кто это — Роджер? — Барбара свела брови. — Нет, даже запоминать не стану. — Она едко усмехнулась. — Но, зная Вульфа, смею тебя заверить, что он не тот человек, который потребовал бы вернуть кольцо теперь, когда между вами все кончено. Все кончено, — торжествующе повторила она, — можешь мне поверить!

— Разумеется. — На щеках Син запылали гневные пятна. — Не хочу иметь ничего общего с мужчиной, который способен использовать женщину и ее чувства в качестве прикрытия своей грязной интрижки.

— Полагаю, что и ты не осталась при этом внакладе, — небрежно повела плечом Барбара.

Син уже не слышала ее; она выскочила из квартиры, не помнила, как вызвала лифт, спустилась вниз, выбежала на улицу и направилась к единственному на земле человеку, который примет ее всегда и любую: к Роджеру.

Они познакомились в приюте для сирот. Роджер был среди старших воспитанников, учился в университете, возвращался в приют только на каникулы, и тогда у Син не было друга ближе. Когда ей исполнилось восемнадцать, каждый из них начал снимать по скромной комнатке, но они продолжали оставаться друзьями, используя для своих встреч малейшую возможность...

Роджер не одобрил ее скоропалительного романа с Вульфом, но был искренне рад за нее, когда она объявила, что помолвлена. Впрочем, Син не исключала, что он был просто счастлив ее счастьем, хотя и не верил до конца в его прочность и долговечность. Как он был прав, когда просил ее быть осторожнее!..

Роджер все понял, едва взглянув на нее; он провел ее в комнату, заставил выпить стаканчик подогретого бренди и уложил спать, сам же всю ночь просидел рядом, оберегая ее тревожный и зыбкий сон.

На следующий день, не послушав Роджера, пытавшегося оставить ее дома, Син пришла на работу. Она никогда не пасовала перед трудностями, решила не бежать от своей беды и на этот раз. Она привыкла быть сильной и не уйдет из «Торнтон-отеля», пока не подыщет что-нибудь стоящее. А если члены семьи сочтут ее присутствие неудобным, это их проблема: что их неудобство и досада в сравнении с пережитым ею унижением, проведенной без сна ночью и всеми бессонными ночами, которые ей предстоят!.. Ее смена только началась, когда она увидела Вульфа, идущего к стойке. О Господи, не сейчас и не здесь!

Неужели прошло всего двадцать четыре часа? Син казалось, что прошла целая вечность! Он выглядел постаревшим: возле глаз и в уголках рта залегли скорбные морщинки. Еще бы... Несчастье старит, даже если на плечи давит не столько горечь утраты, сколько чувство собственной вины перед умершим... А Вульф был виноват перед Алексом — у него на совести связь с женой брата!

Син чувствовала, что на них глазеют со всех сторон. Что ж, если Вульф хочет публичной сцены, он ее получит!

— Где ты была всю ночь? — потребовал он.

Как он смеет спрашивать?! Это ей следовало бы задать ему вопрос, с кем он провел ночь.

— Я заходила к тебе, Вульф. Разве Барбара ничего не сказала? — (Главное — чтобы голос не дрожал.)

— Она говорила. И дала мне вот это. — Он держал на раскрытой ладони злополучное кольцо. — Я звонил, чтобы узнать, что происходит, но тебя не было. Ни поздно ночью, ни рано утром. Где, черт возьми, тебя носило?

Гостиничный вестибюль был не лучшим местом для подобного разговора. Весь персонал, только что взахлеб пересказывавший друг другу все подробности гибели Алекса Торнтона, скоро получит новую пищу для пересудов: помолвка сотрудницы с боссом под угрозой...

— Давай отойдем в сторонку, — не предложила, а приказала Син и, не оглядываясь, идет ли он следом, направилась в небольшой зальчик для собраний служащих отеля. Когда дверь за ними закрылась, Син повернула к нему побледневшее от не проходящей боли лицо, на котором темнели глаза, из фиалковых ставшие почти черными.

— Ну? — первым нарушил молчание Вульф.

— Сейчас трудное время для нас обоих, Вульф. — Она глубоко вздохнула. — Давай признаем, что чуть было не совершили ошибку, и покончим с этим.

— А если я этого не хочу?

— Боюсь, у тебя нет выбора, Вульф. — Син покачала головой. — Все кончено. Даже если бы ты захотел что-то изменить, я никогда не сумею забыть, как ты поступил с Алексом.

— Думаешь, я сам не виню себя? Бог мой, Син, ты мне так нужна, а ты отворачиваешься от меня! — Вульф был растерян и подавлен.

— Я больше не хочу лжи, Вульф. С меня довольно. Мне правда очень жаль, что так случилось. Но я поняла, что ошибалась, полагая, что мы можем быть вместе. Роджер...

— Это с ним ты была ночью? — Вульф напрягся, ожидая ответа.

— Да, — не стала лукавить Син, прямо встречая его вопрошающий взгляд. — Я провела ночь в доме Роджера.

Господи, неужели он не видит, что он с ней делает?!

— А я-то думал, что Барбара... — Вульф не договорил, лицо сделалось мрачнее тучи. — Значит, действительно — все!

— Лучше бы нам не встречаться, — прошептала Син.

— С самой первой минуты я желал тебя. — Вульф не сводил с нее несчастных глаз.

— Мне этого мало, Вульф. Я хочу не только физического влечения, мне нужны душевная привязанность и доверие. Все это дает мне Роджер. Он понимает меня, он меня чувствует; этого ничто и никто не изменит. Именно это я ценю в мужчине.

Вульф некоторое время молча смотрел на нее, словно не узнавая.

— Будь счастлива, Син.

— И ты будь счастлив, Вульф.

— Не обещаю, — горько обронил он. — Слишком мало шансов; если только ты не передумаешь...