Лина Баркли - Тайный знак Страница 24

Эва яростно затрясла головой.

— Ты не должен так поступать! Ну зачем тебе нужен этот Чикаго?!

— Как зачем? — искренне удивился Кенит. — Ведь у меня там теперь собственность.

— Какая собственность? — насторожилась Эва.

Уолкер вынул из кармана свернутый лист бумаги и разгладил его.

— Согласно этому документу, любезно доставленному тобой, мне теперь принадлежит особняк где-то там, в Хайленд-парке. Вот, можешь сама посмотреть.

Он протянул ей бумагу с сардонической ухмылкой.

Девушка быстро прочитала документ, и рот ее раскрылся от изумления.

— Но это же участок, примыкающий к нашему, — прошептала она наконец. — Ты унаследовал владения мистера Трентона? Он был ближайшим другом моего отца.

— И родственником моей матери, — с довольным видом заявил Уолкер. — Подумать только, мы будем соседями.

— Ты возненавидишь Хайленд, — торопливо заговорила Эва. — Там нет гор. Давай я вернусь и продам поместье. Тебе хорошо заплатят. Хватит, чтобы купить сотни лошадей…

— Мисс Блайт, — прервал он ее, — у меня уже есть сотни лошадей.

Она чуть не закричала от бессилия.

— Ну почему ты не можешь понять: я не хочу, чтобы ты приезжал ко мне на свадьбу!

Кенит сочувственно покачал головой.

— Да это-то я понимаю. Вот я и хочу помочь.

— Чем? — выпалила она в отчаянии.

— Надо сделать так, чтобы этой свадьбы не было!

8

— Должна сказать, твой мистер Уолкер очень мил, — сказала миссис Блайт и добавила: — Подними руки, дочка.

Эва покорно подчинилась, а портниха, у которой рот был полон булавок, продолжала подгонять на ней свадебное платье. Прошло два дня с тех пор, как девушка вернулась в Чикаго. Кенит привез ее домой, познакомился с родителями и больше не появлялся.

— Мистер Уолкер вовсе не мой, мама, — ответила Эва, краснея под пристальным взглядом сидевшей в углу элегантной женщины. — У нас деловое знакомство.

— Вот как? — удивилась мать. — А твоему отцу он так понравился, что мы пригласили его завтра на обед.

Эва опустила руки, и булавки впились в нее со всех сторон.

— Что?

— Ну, раз он унаследовал особняк, мы решили, что нужно с ним поближе познакомиться, тем более что твой отец и Трентон были друзьями. Вот я и позвонила наследнику сегодня утром.

— И он был у себя? — Эва затаила дыхание.

Миссис Блайт кивнула.

— У него, похоже, много дел в Чикаго, но он сказал, что с удовольствием приедет. — Она улыбнулась. — У него такой красивый голос, он так мягко растягивает слова, а его манеры… Милая, ну почему ты не могла влюбиться в кого-нибудь вроде него, а не в этого Дэвида.

— Хватит, мама, — отрезала девушка, — я выхожу замуж за Саймона, и вам пора бы к тому привыкнуть.

Мать встала, подошла к дочери и поцеловала ее в щеку.

— Дорогая, ты же знаешь, мы поддержим любое твое решение, просто…

Эва уставилась на мать.

— Что?

— Мне иногда кажется, — продолжала миссис Блайт, — что ты сама не слишком-то привыкла к этой мысли. Все случилось так неожиданно. Дэвид, похоже, даже не желает тебя куда-нибудь вывести. И эта деловая поездка в последний момент…

Эва сняла платье с пенистыми брабантскими кружевами, схватила джинсы и умоляюще посмотрела на мать.

— Но ведь отец не мог поехать.

Мать посмотрела на часы.

— Наверное, я нервничаю. Ну, ничего, почувствую себя спокойнее, когда пройдет сегодняшняя репетиция.

— Репетиция? — тупо повторила Эва. — Чего?

— Твоей свадьбы, милая, — терпеливо ответила мать. — С тех пор как ты вернулась из Йеллоустонского парка с Кенитом Уолкером, у тебя не память, а сито.

В вечерних сумерках церковь казалась холодной и неуютной. Эва вздрогнула. Неужели ей придется через день встать у алтаря? Она огляделась и замерла. Позади сидела на скамье некая личность, увидеть которую ей хотелось меньше всего.

Попрощавшись с викарием, который решал, где будут стоять Дэвид и его шафер, невеста заспешила по проходу к одиноко сидевшему прихожанину.

— Что ты здесь делаешь? — прошипела она.

Кенит откинулся на спинку скамьи и улыбнулся.

— Наслаждаюсь красотой храма Божьего, что же еще?

— Здесь состоится мое бракосочетание. А пока — что-то вроде репетиции.

— Вижу. Который из них жених? Тот высокомерный рыжий тип или другой — с пятнами на физиономии.

— Тот… — начала машинально Эва и тотчас умолкла — да ведь Уолкер издевается над ней.

Девушка стиснула зубы. Он просто испытывает ее.

А глаза Кенита лучились откровенным весельем.

— Эва, я просто в восторге от твоего самообладания. Ты держишься молодцом.

— Я и свадьбу выдержу, — вызывающе бросила она.

— С таким-то рыжим красавцем? Это будет подвиг. Ты пойдешь к алтарю в таком виде?

Эва почувствовала, как сжалось ее горло, и быстро покачала головой.

— У меня есть платье.

Кенит внезапно встал.

— Что ж, извини. Не могу сидеть здесь весь вечер и болтать с тобой о тряпках, как бы мне того ни хотелось.

— Куда ты идешь? — порывисто спросила она.

Кенит пристально посмотрел на нее, но лицо у него было непроницаемое.

— Возобновить старые знакомства. Можно сказать и так. Если хочешь знать, я сегодня встретился с замечательной женщиной, она юрист, специалист по гражданским делам.

Сердце Эвы учащенно забилось.

— Быстро же это у тебя получается, — задыхаясь, выдавила она.

— Удивительно, чего только не добьешься, если постараться, — согласился Кенит.

Девушка отступила на шаг назад.

— Мне пора.

— Увидимся завтра за обедом. Удачи тебе на репетиции. — Губы его искривились в усмешке, и он добавил: — Или надо было пожелать жениху сломать ногу?

Кто-то нажал на дверной звонок и не отпускал. Эва тихо выругалась и побежала вниз по лестнице, на ходу застегивая молнию на платье. Куда подевалась миссис Мередит?

Молодая хозяйка открыла парадную дверь и ахнула, увидев на ступеньках Уолкера.

Ковбой, из дома которого она совсем недавно выгребала грязь, исчез. Вместо него взору Эвы предстал импозантный мужчина в прекрасно сшитом темном вечернем костюме.

— Сойдет? — осведомился он с саркастической усмешкой.

— Ты забыл ковбойскую шляпу, — пробормотала она, — и сапоги со шпорами.

— Лучше спроси, не забыл ли я свой шестизарядный, — спокойно ответил гость, переступая через порог.

— Может, его-то и стоило захватить, — запальчиво ответила Эва, — тогда я могла бы добиться, чтобы тебя арестовали в аэропорту как террориста.