Мирна Маккензи - Необыкновенная Страница 24

— Вспомните вашего неуклюжего ковбоя, никто и не заметил, что он неуклюжий, один ваш взгляд — и люди готовы сделать для вас что угодно.

— Мне пора идти, — сказала она. — У меня масса дел, расследование, поиски жилья и работы.

— Я помогу, — предложил Паркер.

— Я справлюсь, — ответила она твердо.

— Знаю, но иногда в поиске работы полезно показать свое резюме кому-то постороннему. Я помогу с этим, помогу также подключить всю вашу команду.

— Команду?

— Нолу, Лидию и Джона. Полагаю, вы ищете работу управляющей свадебной часовни.

Она покачала головой:

— Нет, я хотела проводить больше экскурсий.

— Что-нибудь удалось?

— Нет, слишком много желающих, слишком мало мест, да и жалованье не прокормит нас всех.

— Вот именно. Смотрите выше. У вас есть то, на что есть спрос.

Может быть, но Сатклиффу, человеку, вынужденному искать правильную невесту и зеленеющему от одного упоминания о детях, она не нужна.

— Я возьмусь за любую работу.

Паркер нахмурился.

— Хочу сказать спасибо. Буду благодарна за любую помощь. Мне бы хотелось сделать все самой, но у нас мало времени. Думаю, мы оба хотим закрыть дверь, когда вы вернетесь в Бостон.

— Несомненно, — ответил Паркер без колебаний.

Потом она вспоминала, как холодно он это сказал.

Глава 10

Стоя в сверкающем, отделанном стеклом холле отеля «Чикаго Сатклифф», Паркер думал о том, что никогда раньше не привозил женщину в один из своих отелей. Он посмотрел вниз на Дейзи, рассматривающую его детище, и ощутил непривычное волнение. Ее прекрасные карие глаза не пропускали ничего, она вытягивала шею, стараясь видеть как можно дальше. Слава богу, она уже не была такой бледной. Он не подумал, что Дейзи никогда раньше не летала и ей было страшно. Застыв от ужаса, она не произносила ни звука и пыталась улыбаться.

Самое простое и в то же время самая большая глупость, которую Паркер мог сделать, — взять Дейзи за руку, когда они взлетали, и потом, когда приземлялись. Сейчас она ожила и стала похожей на прежнюю Дейзи.

— Вы необычно молчаливы.

Дейзи рассмеялась:

— Да, для меня это редкость.

— Расскажите мне, что вы видите.

Она недоуменно взглянула на него:

— Хотите, чтобы я описала то, что у вас перед глазами?

— Нет, я, скорее всего, необъективен, розовые очки и все такое. Хочу увидеть все вашими глазами.

— Хорошо. — Она огляделась. — Здесь очень красиво и очень тихо.

— Сейчас здесь лишь минимум служащих, но и после открытия мы будем стараться создать спокойную, расслабляющую атмосферу.

— Интересно. Наверное, отель можно было бы заполнить до предела.

Паркер пожал плечами:

— Мне хотелось, чтобы это место было привлекательным и эксклюзивным, чтобы люди стремились в него попасть.

— Поняла, просторные номера, полная тишина без аскетизма и кругом вода. Мне все здесь нравится, — сказала Дейзи.

— Вы еще не видели всего.

— Так покажите мне.

Отель был роскошным, уютным и готовым принять постояльцев.

Паркер ждал, что скажет Дейзи.

— Я знаю, все кажется идеальным, но, может, этого недостаточно.

— В этом и проблема, — ответила Дейзи.

Паркер взглянул в ее озабоченные карие глаза:

— Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

— Я хочу сказать, когда вы начинали работать в компании, чем вам приходилось заниматься?

— Я начинал уборщиком, потом стал курьером, работал бухгалтером, дорос до дизайнера.

— Но никогда раньше не отвечали за всю компанию?

— Нет, никогда.

— Возможно, вы слишком требовательны к себе. Никто не может объять необъятное.

— У Сатклиффов всегда было много сотрудников, однако в детях с колыбели воспитывают самостоятельность: никаких слез, капризов, ласк и никаких оправданий. Мне рассказывали, что моя мать не сразу привыкла к таким порядкам. Когда мне было десять, один из слуг начал учить меня фокусам. Родители сказали, что мужчины Сатклифф не тратят время на пустяки, и на следующий день слуга был уволен.

— Какое ужасное детство!

Он посмотрел ей в глаза:

— Оно сделало меня сильным.

Дейзи внимательно рассматривала Паркера.

— Поэтому вы и не хотите иметь детей, не хотите, чтобы кто-то еще испытал нечто подобное?

Паркер вздохнул:

— Твердость необходима руководителю компании, но это не то, что должно определять отношения родителей и детей. У меня никогда не было настоящей близости с родителями, но я стал таким, каким они хотели меня видеть, но вы правы, я не хочу подвергать другого ребенка тому, что испытал сам, все должно закончиться на мне.

— Но… — упрямо повторила Дейзи.

Паркер покачал головой.

— Мы отвлеклись, — произнес он мягко. — Я приехал сюда не затем, чтобы жалеть о прошлом и искать себе оправданий. Сейчас люди ожидают от отеля больше, чем раньше, Я не знаю, чего хотят люди, а вы знаете.

— Вы не видели Тилли, вот она действительно знала, а мне приходится подстегивать себя, чтобы сравняться с ней.

— Хотите сказать, этим я и занимаюсь, подстегиваю и жалею себя? Возможно, вы правы.

Глаза Дейзи вспыхнули гневом.

— Этого я не говорила. При первой встрече вы не показались мне человеком, склонным жалеть кого бы то ни было, включая себя.

— Туше.

— Все в порядке, — произнесла Дейзи. — Я просто хочу сказать, что бы вы ни чувствовали, вы всегда кажетесь человеком, который контролирует ситуацию и с которым необходимо считаться.

— Возможно, я отпугиваю клиентов, — грустно пошутил Паркер.

— Возможно, нужно просто расслабиться и вновь начать получать удовольствие от работы.

Голос Дейзи звучал все тише, она опустила лицо на руку, и Паркер заметил, как устало она выглядит.

— Вам нужно отдохнуть, — сказал он.

— Дайте мне пару минут. Я немного устала, нервничала.

— Из-за самолета?

— Немного, но в основном потому, что не привыкла к тому, что люди интересуются моим мнением, особенно по таким важным вопросам.

Паркер покачал головой:

— Почему бы мне не узнать ваше мнение? Вы умная женщина.

— Которая всю жизнь либо подчинялась обстоятельствам, либо спасалась бегством. Я оказалась неприятной неожиданностью для своих родителей и для других людей, включая отца моего ребенка.

— Не для Тилли.

— Да, Тилли любила меня, но не нуждалась в моей помощи. Нола, Лидия и Джон любят меня, но они знают, что я всего лишь управляющая небольшой свадебной часовней.

— Тогда они не замечают того, что вижу я.

— Что вы видите?