Элизабет Харбисон - Мой милый фото… граф! Страница 24

Когда они поднялись по кирпичным ступенькам, дверь открылась, и Лейла Моран, главная экономка, которую Брайс помнил с детства, приветствовала его реверансом.

— С возвращением, лорд Паллизер. Для нас является честью ваше прибытие.

— Лейла. — Он с важностью кивнул ей и пропустил Эмму вперед. Они пошли мимо выстроившийся в ряд прислуги. Эмма чувствовала себя страшно неловко.

— Брайс, дорогой, — прозвенел из глубины зала голос матери. Брайс внутренне поморщился. Если Эмма уже не почувствовала себя неловко, то скоро это все равно произойдет. Он надеялся только на то, что мама не станет упоминать о Кэролайн раньше, чем он сам все расскажет Эмме. Он уже несколько раз думал о том, чтобы все ей рассказать, но, как только открывал рот и слышал свои слова, свой голос, он понимал, что все равно будет похож на лжеца.

Он хотел побыть с Эммой подольше, чтобы они могли лучше узнать друг друга, чтобы она больше понимала его как человека, верила ему, а уже потом все рассказать ей.

Секунду спустя перед ними появилась мать в платье из серого шелка, которое чрезвычайно молодило ее. Она приблизилась к нему с объятиями.

— Я так рада, что ты наконец решил присоединиться к нам в этом году.

— Мама. — Он взял ее за руки и поцеловал в щеку потом отступил немного назад. — Мама, я рад представить тебе мою подругу. Это Эмма Лоуренс из Америки. Эмма, это моя мама, Лилиан Паллизер, леди Соррелсби.

— Пожалуйста, зовите меня просто Лилиан. — Лилиан Паллизер протянула Эмме руку. — Рада познакомиться с вами, дорогая. Должна признать, я была весьма удивлена, когда Брайс позвонил мне и сказал, что он едет сюда и везет с собой друга из Америки. Скажите мне, дорогая, из какого вы штата?

Для чужого человека, который не знал Эмму хорошо, было непонятно, что она волнуется, но Брайс-то понял это сразу. А когда она произнесла первые слова, голос выдал ее волнение:

— Мэриленда, это близко от Вашингтона.

Лилиан с восхищением всплеснула руками.

— О, потрясающий город! Я была там много раз. У отца Брайса был там кузен в конгрессе, и моя дорогая подруга Марлен работала там в посольстве в 1996 году. Кстати, она будет сегодня здесь. Так что вы можете поговорить с ней о ваших общих знакомых.

Эмма вежливо улыбнулась.

— Боюсь, у нас окажется мало общих знакомых, а точнее, совсем не окажется. Потому что я не уверена, что у нас вообще есть общие знакомые.

Брайс заметил, как улыбка его матери на мгновение погасла.

— Ну что же, тогда, я надеюсь, вы сможете рассказать нам что-нибудь интересное.

Тут Брайсу пришлось вмешаться.

— Я велел Лейле приготовить для Эммы голубую комнату, рядом с моей. — Он взглянул в сторону экономки. — Будьте добры, возьмите ее вещи, пожалуйста.

Экономка кивнула ему в ответ и взглянула в сторону матери, видимо ожидая возражения. Затем взяла сумки и понесла их к винтовой лестнице, ведущей на второй этаж.

Лилиан наблюдала, как Лейла несла багаж девушки наверх.

— Дорогая, — обратилась она к Эмме, — а где же ваш бальный наряд для сегодняшней вечеринки?

Щеки у Эммы порозовели.

— Мы как раз хотели… — начала она.

— Он пока еще у портного, — прервал ее Брайс. Он знал, что мать не хотела как-нибудь обидеть Эмму, это вырвалось у нее само собой, для нее это было естественно. — Мама, пожалуйста, не беспокойся насчет этого. — Он взял Эмму под руку. — Мы будем пить чай на веранде. — Он посмотрел в сторону служанки, которая, замерев, стояла возле двери, ожидая распоряжений. — Ты приготовишь для нас чай, Кристина?

— Да, сэр. — Та склонилась в реверансе и поспешила на кухню.

— Я надеюсь, ты не пожалеешь, что мы уехали из отеля, хотя здесь будет достаточно холодно ночью. — Конечно, это была лишь слабая попытка отговорить ее остаться, но он все же попытался. Хотя заранее знал, что она найдет вечеринку замечательной, несмотря ни на какие погодные условия.

— Да здесь чудесно! — прошептала она с восхищением, замедлив шаг, когда они проходили мимо библиотеки. — О Господи, да здесь наверняка полно книг!

— Эмма, — начал он.

— Да? — обернулась она, посмотрев на него невинным взором.

Он тяжело вздохнул, потом взял ее под руку и провел в библиотеку. Возможно, это единственный шанс, когда они смогут побыть наедине до того, как она уедет. Они вошли, и он закрыл за собой дверь.

— Эмма, ты точно уверена, что хочешь остаться здесь и пройти это до конца? Ты справишься?

Она выглядела разочарованной.

— А что не так? Что-нибудь случилось?

— Ничего особенного не случилось, я просто подумал, что мы бы лучше провели время, если бы пошли куда-нибудь в другое место.

Ну как ей объяснить? Он боялся, что она будет ужасно разочарована в нем, когда осознает, какой скучной в действительности является его жизнь. Если и не разочаруется, если ей недостанет вкуса, чтобы понять, каков его настоящий образ жизни, все равно он не сможет предложить ей выйти за него замуж. Он прекрасно помнил все ее письма, ее рассказы том, что обычно ей доставляло удовольствие, что она любила без памяти. Она любила «коваться в земле», работать в саду в старых джинсах и соломенной широкополой шляпе, которая досталась ей от бабушки. У Брайса даже была ее фотография, где она стояла на фоне сада с лопаткой в руках. Она не любила надевать «взрослую одежду как она это называла, не любила разъезжать по симпозиумам и собраниям, подобным тому, на котором ей пришлось побывать в Лондоне на этой недели. Она любила, следовать своему собственному жизненному плану, который составляла сама. У нее много времени уходило наразного рода исследования, на выращивание новых культур. Она не любила подстраивать свое расписание под чужие планы и работать под чьим-то руководством.

Но ее жизнь с Брайсом как раз была бы полна именно того, чего она так не любила. Церемонии, на которых надо присутствовать в официальной одежде, — они были неотъемлемой частью его жизни. Кроме того, само его имя обязывало к определенным действиям в обществе: подписывать векселя в чеки на разные мероприятия, что она, будучи его женой, должна будет делать тоже. Такие вещи, как обычные автографы, с просьбой о которых тебя умоляют в самое неподходящее время, были неприятны, но необходимы. Паллизеры были обязаны это делать. Он давно привык к этому, потому что вырос в этом доме и в этой семье.

Если Эмма будет рядом с ним, ей придется основательно изменить свой образ жизни. Она никогда не будет счастлива. Ему представилась бабочка, закрытая в стеклянной банке. Крылышки у нее скоро потускнеют, и золотистая пыльца осыплется, а дух погаснет.

Эмма коснулась его руки.