Дорин Малек - Без тебя жизни нет Страница 24

— Да, могу, потому что Кэрол Новак рассказала мне о твоей жизни. Конечно, ты не привык к милостям судьбы. Но разве встреча со мной не была подарком? Может, именно с нее начался новый этап в твоей жизни? Может, отныне все пойдет иначе? Ты должен в это поверить, иначе наше с тобой будущее не состоится. Одной мне ничего не добиться.

— Ты не будешь одна, Лара. Если ты смогла приехать из Монтаны в Коннектикут, бросить свою работу и убедить адвоката заняться моим безнадежным делом, я просто обязан тебе помочь. И еще я сгораю от желания любить тебя, — сказал он тихо, сплетая свои пальцы с ее. — Так бы вот и выгнал всех отсюда и любил бы тебя прямо здесь, на полу.

— Боюсь, это не приблизило бы тебя к свободе, — поспешила охладить его пыл Лара, заметив опасный блеск в глазах Кэла.

— И ничто не приблизит, — сказал он мрачно. — Даже под залог меня, как беглеца, не выпустят…

— Кто знает, — перебила его Лара. — Кэрол Новак тоже поначалу так думала. Но, как оказалось, судья, к которому Кэрол обратилась с заявлением о пересмотре дела, не раз выпускал на поруки людей, бежавших после несправедливого приговора.

— Не про меня это сказано, — пробормотал Кэл. — Мне мой побег не забудется.

— Тем не менее мы попытаемся, правда?

Он устало кивнул.

— Итак, — весело начала Лара, — давай исходить из предположения, что тебя отпускают под залог и ты присоединяешься ко мне в общежитии, где мы прежде всего берем реванш за упущенное время, а затем разрабатываем стратегический план твоего освобождения.

— Что это за общежитие?

— Нечто вроде небольшой гостиницы для приезжих сотрудников правоохранительных органов, еще не подыскавших себе постоянного пристанища. Оно дешевле обычного отеля, и в каждом номере есть холодильник и электрическая плитка. Мой номер сильно смахивает на твою комнатушку на ферме.

— Ты испортила себе жизнь ради меня.

— Не ради тебя, а ради себя. Без тебя мне жизни нет. Лишь бы ты не опустил руки до того, как мы попытаемся добиться справедливости.

— Не беспокойся, больше такое не повторится.

— Расскажи мне как можно подробнее, что произошло в тот вечер, когда погиб сын Уинтерфилда. Кэрол предупредила, что важна любая мелочь. В нашем распоряжении двадцать минут. Начинай. — Лара вынула блокнот и ручку, и Кэл заговорил.

Через десять дней Кэрол Новак добилась, чтобы суд рассмотрел ее просьбу об освобождении Кэла из-под стражи под залог.

Глава седьмая

Кэл разглядывал растрескавшийся потолок своей камеры. Неужели он действительно сможет выйти отсюда? Он любит Лару без памяти, доверяет ей, но ведь она оптимист, а он — нет. У нее было счастливое детство, прошедшее в любящей семье, неудивительно, что Лара видит все в розовом свете. А он, Кэл, только удивлялся, что в грозу молния ударяет не в него. На сей раз молния в лице Боба Траска все-таки ударила — впрочем, не будь Боба Траска, нашелся бы кто-нибудь другой. Кэл вернулся туда, где, по мнению общества, ему и положено находиться, — в тюрьму.

В отличие от Лары он не надеется, что выйдет на свободу. Но ведь примчалась же она в Коннектикут, нашла адвоката, что было нелегко, добилась, что его, возможно, выпустят. Пока — под залог… Может, чудеса продлятся?

В окошко двери просунулась рука и забрала жестяную миску с нетронутым завтраком. Значит, через несколько минут он с толпой других арестантов отправится в душ, а уж на прогулку не пойдет: в девять он должен быть в суде, куда его в наручниках доставят двое полицейских. Там он — о радость! — увидит Лару. Она с наивностью пятилетнего ребенка полагает, что стоит ей постараться — и все обойдется. Дай Бог, чтобы ее не постигло горькое разочарование!

Лара вошла вместе с Кэрол Новак в зал и оглядела собравшихся в нем людей. Усаживаясь, она увидела, как ввели Кэла. Он сразу же начал шарить по залу глазами, разыскивая ее. Лара улыбнулась ему как можно более беспечно. В зале находились судебный пристав и прокурор по имени Кэнфилд — тщедушный рыжий молодой человек, с виду смахивающий на мальчика, но держащийся весьма уверенно.

Судебный пристав велел всем встать. Из боковой двери вышел судья, после чего пристав зачитал название дела и сообщил, что оно рассматривается первым. Кэл с трудом сглотнул и посмотрел себе на руки.

Он был в том самом костюме, который они купили вместе в Мёрфисбурге у Мэйзи Траск — Лара привезла его из Монтаны, — но пиджак теперь висел на нем мешком. Тем не менее стенографистка, молодая привлекательная шатенка, взглянула на Кэла, когда он встал, с плохо скрываемым интересом.

Судья по фамилии Мэллон, перелистав бумаги на своем столе, объявил:

— Мы здесь для того, чтобы решить вопрос об изменении меры пресечения Кэйлебу Черчиллю, находящемуся в настоящее время под стражей. Вам, мисс Новак, первое слово.

— Ваша честь, Кэйлеб Черчилль обвиняется в убийстве второй степени. Защита утверждает, что обвинение неправомерно, поскольку множество свидетельских показаний говорят о том, что смерть Мэтью Уинтерфилда — чистая случайность. При рассмотрении дела они не были учтены. Поэтому защита требует изменения меры пресечения мистеру Черчиллю, с тем чтобы вплоть до пересмотра его дела он был освобожден под залог в сумме двадцати пяти тысяч долларов.

Судья Мэллон взглянул на прокурора:

— Мистер Кэнфилд? Что скажет по этому поводу обвинение?

— Ваша честь, сегодняшнее заседание суда само по себе лишено смысла. Мисс Новак не упомянула о том, что мистер Черчилль более года находился в бегах. Смешно предположить, что он не захочет бежать снова, поэтому ради экономии государственных средств на его задержание я требую, чтобы защите отказали в просьбе.

Судья вздохнул, снял очки, провел рукой по седеющей шевелюре и с видом величайшего смирения посмотрел на Кэрол.

— Мисс Новак?

— Прошу Вашу честь иметь в виду, что обвинения, выдвинутые против моего подзащитного, могут быть полностью сняты при предстоящем рассмотрении дела.

— Я бы не стал столь поспешно делать подобные выводы, мисс Новак, — сухо произнес судья Мэллон.

— Но вы же сами говорили, что дело вопиет о пересмотре!

— Не стоит обвинять меня в забывчивости, мисс Новак. Я еще не склеротик, а намеки на провалы в памяти могут побудить меня изменить первоначальное мнение, — резко бросил судья.

Лара почувствовала тошноту.

— Простите, Ваша честь, — спокойно ответствовала Кэрол, — но вы не можете не признать: именно несправедливость обвинения настолько напугала мистера Черчилля, что заставила его бежать. Он усомнился, что суд будет праведным.