Эва Киншоу - Молния над океаном Страница 24

Открыв бар, Антуан налил ей в бокал джин с тоником.

— Я до сих пор не могу простить себе, что ничего не говорил тебе и, по сути дела, поставил перед фактом моей будущей женитьбы, — виновато заметил он, передавая ей напиток.

Симона сделала несколько глотков.

— Антуан, я хочу одного, чтобы ты был счастлив!

И снова в его глазах, вечно отсутствующих и не видящих ничего, кроме науки, мелькнуло смутившее ее выражение.

— Когда мы с Эллен остаемся вдвоем, у меня возникает такое ощущение, будто никого больше нет на всей планете, — смущенно признался он. — Эта девушка настолько глубоко понимает меня, настолько разделяет мои чувства и планы, что мы можем часами говорить друг с другом, не замечая, как бежит время. А потом, она может быть такой веселой! Я представить себе не мог, что со мной однажды может такое случиться!

— Антуан, я так рада за тебя! — повторила Симона, чувствуя, как выступают слезы. — А за меня, пожалуйста, не беспокойся. Настанет час, и за мной приедет мой рыцарь на белом коне.

— Я должен сказать тебе еще кое-что, — напряженно взглянул на нее Антуан. — Видишь ли, я пригласил Бенджамина сюда… как бы это сказать… с некоторым умыслом. Это трудно объяснить, но мне показалось, что ты и он, в общем… — Он остановился и беспомощно посмотрел на сестру.

— Мы, в конечном счете, все так и поняли, — сухо ответила Симона. — Именно поэтому я прошу тебя не беспокоиться обо мне и предоставить мне возможность самой распоряжаться своей жизнью.

— Как, вы все поняли? — ошарашенно спросил Антуан. — Когда?

— Пару дней назад… А что, Бенджамин ничего тебе не сказал?

— Ни слова! Он поговаривал, что, возможно, ему стоило бы уехать отсюда пораньше, но… — Поколебавшись, Антуан закончил: — Но ведь он тебе нравится, не правда ли? То есть ты оценила, что он за человек?

— Антуан! — вспылила Симона, но в этот момент Эллен просунула голову в приоткрытую дверь и сообщила:

— Ужин готов.

Симона встала и порывисто обняла брата.

— Мы были и будем друзьями, Антуан, и ничто не сможет нас поссорить!..

За едой все трое непринужденно болтали. Эллен держалась легко и весело. Она явно старалась произвести впечатление на будущую невестку.

После ужина мисс Роджерс решительно заявила, что мыть посуду будет она и только она.

— Сегодня у тебя и Антуана выходной, — объявила Эллен, — так что все домашние заботы я беру на себя.

— Не хочешь прогуляться к яхт-клубу, Симона? — спросил Антуан. — Разумеется, после того, как освободится Эллен. Я купил новые паруса и хотел бы похвастаться ими. Кстати сказать, — небрежно промолвил он, — там сейчас должен быть Бенджамин, он собирался загрузить на борт свежую провизию.

Но Симоне от одной только мысли о возможной встрече с Бенджамином стало не по себе. Она испытала острый приступ тоски и одиночества. Рядом с ней, как и раньше, был любимый брат, но в то же время все изменилось. Сейчас Антуан и Эллен целиком и полностью принадлежали друг другу, и, хотя в этом была своя справедливость, легче от этого не становилось.

— Боюсь, я — пас! — сказала она. — А вы обязательно прогуляйтесь…

Вечером, когда Антуан и Эллен ушли, она все-таки решила прогуляться, но по пляжу. Переодевшись в шорты и блузку, Симона брела вдоль волн. Погруженная в мысли, она неожиданно натолкнулась на кого-то, кто шел навстречу.

— Извините, — пробормотала она, не поднимая головы, и хотела обойти мужчину, но тот поймал ее за руку.

— Боже, что ты здесь делаешь, Бенджамин?

— То же, что и ты, — мечтаю, — невозмутимо ответил он. — Прогуливаюсь после ужина.

— Но ты сейчас должен быть возле яхты! Если бы я знала…

— Я передумал и решил, что лучше будет прогуляться. И не ошибся.

Симона в отчаянии опустила голову.

— Как это могло случиться? — вырвалось у нее. — В один миг я потеряла все: душевное спокойствие, брата, яхту, дом, а теперь еще — свободу гулять по пляжу, не опасаясь там встретиться с тобой. Что такое со мной происходит? Неужели я плачу? — удивленно спросила она, почувствовав, как по щекам побежали соленые ручейки.

— Не надо плакать, — попросил Бенджамин, нежно обнимая ее.

Симона щекой прижалась к его плечу, вся содрогаясь в рыданиях.

— Я предлагаю посидеть где-нибудь и выпить чашечку кофе.

Девушка подняла голову и затихла.

— Вот так-то лучше! — одобрительно сказал он. — Пойдем!

5

До отеля можно было дойти пешком по дороге или пляжем. Со стороны фасада отель был соединен с «Виктория-Мираж», прибрежным комплексом из шикарных магазинчиков и ресторанов, стилизованным под строения викторианской эпохи. В спокойных водах залива, защищенных от ветра и волн узкой косой, и располагался Марри-Харборский яхт-клуб.

С пляжа, расположенного по внешнюю сторону косы, открывался вид на безбрежную мощь Атлантического океана, но сам отель примостился позади дюн. Следуя за Бенджамином по песчаному пляжу и далее — через ворота, Симона снова и снова наслаждалась великолепием этого зрелища.

Обширный аквапарк подсвечивался прожекторами. Окна многочисленных ресторанов, баров, кафетериев пылали ярким светом, элегантная публика чинно сидела за столиками под светом хрустальных люстр.

И вдруг Симона остановилась. Бенджамин вопрошающе обернулся.

— Я не одета для ресторана.

Бенджамин окинул беглым взглядом ее синюю блузку, шорты и легкие кожаные сандалеты.

— Ты отлично выглядишь, Симона. Ты всегда отлично выглядишь!

— Спасибо, но…

Он нежно взял ее под руку.

— Расслабься!

Молодые люди прошли по деревянному мостику, разделяющему два бассейна, и оказались в «Ризон-баре». Там они уселись в уютные кресла, слушая, как пианист наигрывает мягкую, убаюкивающую мелодию.

У столика мгновенно возник официант, и Бенджамин заказал два кофе по-ирландски.

— Итак, — сказал он, — ты никак не можешь оправиться от того, что произошло между Антуаном и Эллен.

Симона в смущении помяла пальцы и с жаром заговорила:

— Я чувствую себя совершенной дурой! С одной стороны я счастлива за него, да и Эллен тоже изо всех сил старается сделать его жизнь счастливой, но с другой… Меня не покидает ощущение, будто я стала третьей лишней.

— А что тут удивительного, — пожал плечами Бенджамин. — Забота о брате все это время было основой твоего существования, подменяя все другие, естественные для взрослой женщины устремления. — Он внимательно посмотрел на нее и поинтересовался: — Что Антуан говорит про нас с тобой?

Симона с досадой мотнула головой.