Джоан Смит - Призраки прошлого Страница 24

– Поющая монахиня! Я говорил, что она в вашей спальне! – воскликнул Вейнрайт возбужденно.

– Это была не монахиня… Это была живая женщина. Я гнался за ней по лестнице, она выскочила через парадную дверь, – упорствовал Мертон.

Вейнрайт вышел в прихожую, осмотрел дверь, подошел к лестнице и, вернувшись, спросил:

– Вы не будете против, если я побеседую с ней?

– Милости просим, но я думаю, что она уже на полпути в Истли.

– Нет, нет, милорд. Так далеко они никогда не убегают. Я имел в виду попросить разрешения пройти в вашу комнату и там поговорить с монахиней.

Мертон в отчаянии развел руками.

– Почему же нет, видит Бог, сегодня мне уже не уснуть.

Вейнрайт бросился наверх, глаза его горели фанатичным блеском.

– Тебе следует извиниться перед мисс Вейнрайт, Джон, – сказал Льюис.

Мертон покраснел до корней волос и обратился к Чарити:

– Я сильно ушиб голову: все было так неожиданно. Представляете – просыпаюсь от пения и вижу незнакомую женщину чуть ли не у самой постели…

Чарити не успокоило это полуизвинение:

– Буду рада уехать, если не нужна здесь, – гордо заявила она.

– Вы нужны мне, – бросил Мертон резко.

Это прозвучало так двусмысленно, что Чарити испуганно взглянула на него, пытаясь понять истинное значение его слов, но, смутившись, отвернулась.

Льюис продолжал настаивать на своем:

– Это не извинение, Джон.

– Сам знаю, – огрызнулся Мертон. – Я действительно сожалею о случившемся, мисс Вейнрайт. Умоляю, забудьте мою вспышку и неучтивые слова. Я не хочу, чтобы вы уехали, не закончив работу здесь.

– Это звучало как приказ, как требование. И как вам взбрело в голову обвинить меня в том, что я тайком пробралась в вашу спальню?! Ничего подобного со мной не случалось. Уеду, как только начнет светать.

Мертон дерзнул улыбнуться:

– Не думаю, что материализация поющей монахини позволит вашему отцу уехать.

Чарити знала, что он прав. Она решила не обострять обстановку и, гордо отбросив ниспадавшие на плечи локоны, согласилась:

– Да, все это кажется очень странным. Очень похоже на поющую монахиню.

– Привидения не выбегают из дома через дверь, – заметил Мертон. – Спросите у отца.

– Вы считаете, что это могла быть мисс Монтис? – спросила Чарити. Она уже забыла об обиде, ею овладело любопытство, а одновременно сердиться и испытывать любопытство она не умела.

Мертоном владели более определенные чувства, он ухватился за свою мысль, как собака за кость.

– Возможно, и Монтис. Она зла на меня за то, что я хочу ее разлучить с маман.

– Но возможно ли, Джон, что это была она? Монтис уже стара, чтобы носиться по лестницам с такой прытью, – заметил Льюис.

– Да, она была больше похожа на молодую женщину, поэтому-то я и принял ее за мисс Вейнрайт… – Поймав сердитый взгляд Чарити, он перевел разговор на другое: – К сожалению, мне не удалось разглядеть лица – на голове была накидка, закрывающая часть лица. Она – или кто-то еще – раздвинула портьеры – луна освещала ее всю. Это было ужасное зрелище. Я тоже сначала решил, что это поющая монахиня, но потом разум вернулся ко мне. – Он посмотрел на Льюиса с некоторым подозрением, заметив у того на ногах чулки и туфли.

– Старушка Монтис подговорила кого-нибудь из слуг сыграть с тобой эту шутку, можешь поверить, – продолжал Льюис. – Или нужно согласиться, что это была монахиня.

– Завтра допрошу слуг, – решил Мертон.

Льюис покачал головой:

– Я бы не стал этого делать, Джон, пойдут ненужные сплетни. Лучше забыть на время, если, конечно, все снова не повторится.

Мертон бросил на него проницательный взгляд.

– Не сомневаюсь, что ты позаботишься, чтобы этого больше не случилось, Льюис. Тебя не смущает, что я чуть не сломал шею?

Льюис с невинным видом широко раскрыл глаза.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что я…

– Я тебя вычислил. Сна у тебя не было ни в одном глазу, когда ты спустился вниз. Хоть бы догадался растрепать шевелюру и снять чулки и туфли.

Чарити посмотрела на ноги Льюиса и увидела, что он не разувался.

– Так вот чем вы занимались после обеда! Какое же привидение вы изображали?

– Не понимаю, о чем вы говорите, – запротестовал Льюис, пытаясь принять обиженный вид. Но тут Мертон расхохотался, и Льюис сказал: – Ты заслужил. А теперь прошу меня извинить – нужно проводить Милли до дому. Милли Доссон, дочь старого лорда Неда Доссона. Я подбил ее на этот трюк, она такая заводная, всегда что-нибудь придумывает.

– Такая шуточка могла вас обоих довести до виселицы, если бы Мертон сломал шею, – заметила Чарити.

Льюис встал и направился к двери.

– Никто не ожидал, что ты побежишь за ней, Джон. Мы думали, что ты упадешь в обморок. И кому могла прийти в голову мысль, что ты заподозришь мисс Вейнрайт? – добавил он уже у двери.

– Что касается мисс Вейнрайт, то она начинает привыкать к оскорблениям в этом доме, – сказала Чарити строго.

– В Редли Холле с ней обращались намного лучше, – съязвил Мертон.

– Разумеется. И в Болье тоже.

– Теперь придется отменить прогулку верхом – боюсь, что у меня вывих лодыжки, придется посидеть в кресле несколько дней.

– Я знала, что прогулка не состоится. Папа предупреждал, чтобы я не брала с собой костюма для верховой езды. Он никогда не ошибается.

– Жаль, что зря гонял лакея.

– Я говорила, что это будет напрасная трата времени, но некоторые люди умеют слушать только себя. Кого позвать, чтобы помочь вам подняться по лестнице, милорд? Багота или парочку парней посильнее?

– Не беспокойтесь. Если не трудно, поставьте около меня вино и бокал, я посижу один и подумаю, как отомстить Льюису. Пусть мистер Вейнрайт спокойно насладится общением с привидением в моей спальне.

– Не валяйте дурака. Вы устали, и вам нужно отдохнуть.

– Чертовски болит лодыжка, не говоря уже о шее. – Мертон следил за лицом девушки, надеясь найти сочувствие. Не получив его, добавил: – А мое самолюбие! Какой удар!

– Если вас так волнует ваше самолюбие, не нужно было нестись за ней по лестнице. Подумали бы о гордости. А как, кстати, насчет моей гордости? Ведь вас же никто не выгонял из дома.

– Я уже извинился. Надеюсь, что это снимает с меня вину.

– Вовсе нет, милорд.

– Чтобы загладить проступок, дам в вашу честь званый ужин. Это удовлетворит ваше ущемленное самолюбие?

– Я бы не хотела доставлять вам излишние хлопоты, но папа советовал захватить вечернее платье, поэтому бесполезно возражать. А теперь предоставлю вас вашему вину и укорам совести.

Она поднялась, поставила на столик возле его кресла графин с вином и бокал и, заметив, что он улыбается, сказала сердито: