Эва Киншоу - Очаровательная должница Страница 24

— Как Энтони мил! — заметила она с энтузиазмом. — И вы с ним просто созданы друг для друга. Я все думаю, не получила ли ты от него в подарок на день рождения кольцо по случаю помолвки.

И мать вопросительно посмотрела на Летицию.

Ту словно ударили по лицу. Пытаясь придумать, что ответить, Летиция догадалась об истинной и единственной причине своего недовольства Энтони. В глубине души она тоже надеялась, что подарком станет кольцо.

Летиция проглотила комок в горле и как можно непринужденнее произнесла:

— Мама, мы же встречаемся всего ничего!

— Да, знаю… — Эстер развела руками. Вид у нее был такой, словно она собралась прочитать дочери лекцию по данному вопросу, но вместо этого вдруг спросила: — Но что-то же он тебе подарил?

— Он… он подарил мне автомобиль, — потеряно произнесла Летиция. — Поставил его прямо под окнами, весь обмотанный розовыми лентами и с шариками-сердечками.

Эстер несколько раз моргнула, затем благоговейно произнесла:

— Шутишь…

— Нисколько, — ответила дочь. — Но я…

— Просто восхитительно! Это как раз то, что тебе надо! А украсить машину лентами и шарами — так романтично! Тебе очень повезло, дорогая.

Возвращающийся Энтони не только услышал слова Эстер. Он заметил на лице ее дочери выражение полнейшего разочарования — единственный союзник, на которого она могла рассчитывать, переметнулся в неприятельский стан.

Однако Летиция еще не видела Энтони, когда возразила матери:

— Но это же очень дорогой подарок!

— Все относительно, милая моя, — сказала Эстер. — К тому же у Энтони куча денег. Чего ты ожидала? Букета? Неужели ты думаешь, что влюбленный мужчина ограничится таким подарком?

— Да вы с Элис как сговорились, — проворчала Летиция и тут наконец заметила Энтони.

Тот молчал и стоял неподвижно, но Летиции не составило труда увидеть иронию в его взгляде.

Однако она продолжала играть свою роль до полуночи — роль послушной и счастливой дочери, благодаря Небо, что в программе праздника отсутствуют танцы. Летицию также ожидал сюрприз в лице опоздавшего молодого человека, которого представила ей сестра. Юноша был кудряв, русоволос и все время поглядывал на Агнессу, которая просто-таки светилась от радости и выглядела на редкость привлекательной в нежно-розовом открытом платье.

Однако прежде чем Летиция успела допросить сестру, без четверти двенадцать подали шампанское, а потом, погасив свет, внесли торт со свечами. После того как Летиция задула свечи и разрезала торт, Энтони, сидевший справа, произнес тост:

— Я хотел бы поднять бокал за Летицию, которая озаряет светом всех, кто с ней рядом. — Затем, повернувшись к виновнице торжества, негромко добавил: — А в особенности меня.

— Ура! — закричали все.

И Летиция заметила, что все смотрят на них так, как обычно смотрят на влюбленные пары, — перемигиваясь и обмениваясь улыбками.

— Не слишком ли ты поторопился? — спросила Летиция полчаса спустя, сидя на правом сиденье джипа Энтони.

— Ты хотела остаться? — ответил он вопросом на вопрос. — Все уже разъезжались.

Энтони очень ловко извлек ее из толпы расходившихся гостей, успев договориться с Агнессой, чтобы новый пикап загнали в гараж, когда освободится подъездная дорожка.

— Нет, я не собиралась оставаться, — сказала Летиция.

— Тогда поведай мне, что же ты намеревалась делать, — поинтересовался Энтони.

— Во всяком случае, не озарять тебя моим светом в ближайшем будущем, — ехидно отозвалась она. — Куда мы едем?

— Ко мне, — ответил Энтони. — Стены толстые, и никто не помешает нам насладиться нашей первой ссорой, дорогая.

Летиция стиснула зубы, чтобы не накричать на него: ну почему он даже не пытается понять ее? В этот момент Энтони достал что-то из кармана и уронил ей на колени.

— Я хотел подарить тебе это вдали от посторонних глаз, — холодно произнес он.

Развязав золотой шнурок, которым была перевязана коробочка, Летиция подняла крышку и увидела золотую брошь в виде кошки с глазами-изумрудами. Она долго смотрела на брошь, а затем отвернулась к окну, чтобы не было видно, как по ее щекам текут слезы…

Летиция уже знала пентхаус Энтони, как собственную квартиру. Или как свой второй дом — роскошное просторное жилище, интерьеры которого продумал профессиональный дизайнер. Больше всего времени они проводили в небольшой гостиной с темно-зелеными стенами, кожаными диванами, бледно-розовым паласом и коллекцией произведений живописи. Здесь они играли в шахматы, слушали музыку, перекусывали, глядя телевизор или читая. Здесь же изредка занимались любовью.

Сюда Энтони привел Летицию и сейчас. Затем снял пиджак, кинул его на кресло и спросил, не хочет ли она чего-нибудь выпить.

— Нет, спасибо. — Голос Легации звучал глухо. — До меня дошло, что это я тебя обидела, и мне теперь очень скверно, особенно если подумать об этом. — Она взвесила на руке футляр с брошью. — Но я все равно не хочу от тебя машины, Энтони, просто потому, что это как-то… неправильно.

— Кажется, никто не разделяет твоего мнения.

— Это только мое дело, — сказала Летиция и расстроенно вздохнула. — Ну как мне объяснить? Я хочу испытывать к тебе благодарность только за факт твоего существования, и ни за что больше.

Она посмотрела на Энтони. Их разделяло ярда два паласа, но с тем же успехом их могли разделять мили — таким далеким казался ей Энтони.

— А ты не думаешь, что мне неприятно, когда ты беспокоишься из-за отсутствия автомобиля? — протянул он.

— Не так уж я и беспокоюсь. Да, безусловно, в настоящий момент мне трудно было бы решиться на подобную трату: нам пришлось разориться на новые швейные машинки, увеличить заработную плату, а доходы еще не успели вырасти. Но все равно я нашла бы какой-нибудь выход из положения. Я не нищая.

— Ты почувствовала себя нищенкой из-за моего подарка?

Летиция снова вздохнула и села.

— Я почувствовала себя…

— Обязанной мне? — закончил за нее Энтони и уселся рядом. — А что, если я предложу тебе этот пикап в аренду?

Глаза Легации расширились.

— В самом деле?

— У меня такое чувство, что это лучший выход из положения, — сухо ответил Энтони.

— Да… так мне было бы легче, — неловко сказала Летиция. — Мне уже приходил в голову этот вариант… ну, что можно нанять машину.

Энтони по-прежнему внимательно на нее смотрел.

— Все равно ужасно жаль, что я обидела тебя, — продолжила она.

Энтони молчал — лет сто, наверное, — прежде чем сказать:

— Ты можешь загладить свою вину.