Фрэнсин Паскаль - Омут любви Страница 24

Элизабет села. Зал неистовствовал. «А ведь я даже и не надеялась, что она справится, – думала девушка с восхищением. – Но Ди показала всем, на что способна».

– Ди-ди! Ди-ди! – скандировала группа школьников.

Их восторженный клич подхватили остальные. Стало ясно: зрители не успокоятся, пока не выйдет сама виновница торжества.

Под оглушительную овацию на сцену, едва сдерживая слезы, вышла Диди Гордон.

– Спасибо, – произнесла она, когда все наконец притихли. – Не знаю, что и сказать. Прежде всего я хочу поблагодарить всех, кто участвовал в подготовке конкурса и поддерживал меня. Особенно я благодарна Лиз и Пэтти: именно они рискнули доверить мне все это.

Ди передала микрофон мистеру Коллинзу. Зал снова взорвался аплодисментами. За кулисами ее ждала Пэтти.

– Ты была великолепна. – Она крепко обняла подругу.

– Спасибо, Пэтти, – прошептала Диди. – Знаешь, твой план спас мне жизнь.

– Значит, не сердишься? – обрадовалась Пэтти. – А я боялась, что ты убьешь меня. Но я тебе не врала и действительно верила в твои силы. Но хотела, чтобы в них поверила и ты.

– Какая разница, как вы там с Лиз шустрили, – засмеялась девушка. – сейчас так хорошо! Я горжусь, что тоже в этом участвовала.

– Сегодня будет мой лучший танец. – Пэтти взяла руку подруги. – Ведь он должен быть достоин твоих декораций...

«Наверное, Пэтти права, – подумала Ди. – Ведь декорации и вправду вдохновили ее – когда она их увидела, то готова была взяться за что угодно. Значит, все в порядке: я подготовила конкурс, восстановила чертежи миссис Уэйкфилд. Даже и не помню, когда удавалось помочь стольким людям сразу. Приятное чувство!»

Первой выступала Оливия Дэвидсон. Чистым и мягким голосом она исполняла под гитару песню о любви. Ди даже прослезилась, подумав о Билле, – это же была их любимая песня. Помнит ли он ее? Заставляет ли она, как прежде, учащенно биться его сердце?

Долго думать над ответом не пришлось. В закулисном сумраке показалась фигура крепкого блондина. Билл!

– Я видел тебя на сцене, – прошептал он. – Поздравляю! Ты молодец, Ди.

– Спасибо, – поблагодарила она.

Ее глаза блестели.

– Можно я тебя поцелую? – тихо спросил он и наклонился к ней.

Диди только кивнула: в такие минуты слова ни к чему. Его губы были нежными и теплыми. Он так крепко прижал ее к себе, что сердце девушки готово было вырваться из груди.

– Я так скучала, Билл. – Она горячо поцеловала его. – Просто ужасно.

– Эта песня. Помнишь? – спросил Билл дрожащим голосом.

Ди вновь кивнула.

– В тот вечер, когда я впервые пригласил тебя покататься, она звучала по радио. – Девушка чувствовала тепло его дыхания. – Не забыла?

– Такое не забывается.

– А если я попрошу тебя снова быть со мной, ты согласишься, Ди? Давай попробуем начать все сначала – вместе.

У Диди перехватило дыхание – она так ждала этого момента. Ждала – но не готовилась. Что же ей ответить, как поступить? Конечно, можно просто броситься в объятия Билла со словами: «Я твоя навеки!», но время кое-чему научило девушку. Диди многое пережила и теперь знала: клятвы и поцелуи – это еще не любовь. Главное другое – прежде чем они с Биллом полюбили друг друга, их уже связала крепкая дружба. Хорошо бы, чтобы их любовь и дальше основывалась на этом прочном чувстве, на взаимном доверии, уважении и восхищении.

Отдать всю себя без остатка – даже такому потрясающему парню, как Билл, – до этого она больше никогда не дойдет. В жизни непременно должно оставаться что-то сокровенное, свое.

– Давай попробуем, – тихо согласилась она, глядя в его голубые глаза. – Но не торопи события. Наберись терпения, хорошо?

– Ди. – Билл взял ее ладонь. – Ради тебя буду ждать сколько нужно. Только уж и ты оставайся самой собой, идет?

Не было необходимости отвечать – влюбленный взгляд всегда красноречивей слов.

Элизабет сидела за столиком жюри в глубине зала и громко смеялась над номером с фокусами: Джессика в ящике, куда Кен и Уинстон ее засунули, выглядела очень забавно. И чем настойчивее они этот ящик пилили, тем смешнее выходило.

«Потрясающе!» – думала Элизабет, вытирая слезы.

Серьезность Кена прекрасно оттеняла дурачества Уинстона. Ну, а изюминкой номера была, конечно, неподдельная растерянность ее сестры. Уинстон пробовал один фокус за другим, но у него ничего не получалось, и у Джессики был такой унылый вид, что зрители просто умирали со смеху.

Наконец троица ушла со сцены. Следующим должен быть Тодд. Элизабет не имела ни малейшего представления о его номере, потому что он держал его в строжайшей тайне. Ничего, скоро все прояснится.

Пока меняли декорации, свет в зале был приглушен. Наконец на сцену поднялся Тодд. Лиз была удивлена его слишком серьезным видом. Может, эта серьезность, как у Кена, часть какой-нибудь шутки, думала она.

Но нет, Тодд на самом деле был грустен. Он откашлялся.

– Сегодня я должен был выступать с шутками, но настроение не располагает к ним. Поэтому, думаю, вы меня не осудите, если я прочту свое любимое стихотворение, которое называется «Не забывай». Его написала женщина по имени Кристина Росетти[2], а для меня сегодня оно приобретает особый смысл. Надеюсь, и вы в нем найдете что-нибудь для себя.

Элизабет чуть не вскочила со своего места.

«Тодд читает стихотворение? То самое? Да что же с ним случилось?»

Глубоко вздохнув, юноша начал:

Не забывай, когда придет

Черед уйти и сгинуть без возврата,

Когда рука рукой не будет сжата,

Когда ничто не сдержит мой уход.

Не забывай меня, из года в год

Делясь со мною главным, как когда-то.

Не забывай – единственная плата,

Когда слова молитв – пустой расход.

Но если позабудешь – не винись,

И вспомнив чуть позднее – не грусти.

Ведь если я, сказав тебе «прости»,

Но до конца исчезну в зыбкой дали,

То лучше позабудь – и улыбнись,

Чем вспоминать, исполнившись печали.[3]

Слезы блестели в его глазах, когда он повернулся и ушел за кулисы. В зале воцарилось гробовое молчание. Никто не ожидал услышать грустное, даже трагическое стихотворение от парня, которого все считали веселым и озорным. В одно мгновение настроение конкурса резко изменилось.

Элизабет стояла в глубине зала, не зная, что и думать. Пока Тодд читал, у нее от волнения пересохло в горле. Она обожала этот сонет уже давно – с тех пор как Тодд его впервые прочел.