Отец подруги. Никто не узнает - Адалин Черно Страница 24

— Все в порядке.

— А вот мамы у меня нет. Она… умерла. И мы с папой теперь вместе. И еще бабушка. А еще мне кажется, меня сейчас стошнит.

Она достает пакетик, но кажется, тошнота у нее проходит. Катя даже воду из бутылки пьет небольшими глотками и признается:

— Я беременна.

— О, поздравляю!

Я, получается, первая об этом узнаю. Кажется, в своем блоге она еще не рассказывала об этом. Хочу сказать что-то еще, но мы резко останавливаемся. Испугавшись, больно ударяюсь носом о спинку кресла. В автобусе начинается суматоха, кто-то кричит, водитель недовольно покидает салон. Мы же… мы просто сидим и ждем, когда сможем поехать дальше. Надеюсь, сможем, и аварии не произошло. Столкновения ведь не было. Кажется.

— Таисия Авдеева тут? — раздается грозное, но не могу сказать, что неожиданное.

— Да, — тут же поднимаюсь с места, понимая, что если не будет ответа, то Дамир наверняка поднимется в автобус и все равно вытащит меня из салона.

— На выход вас просят.

— Хорошо.

Принимаю свою участь с высоко поднятой головой. Забираю купленные продукты. В автобусе не поем, но хоть в машине у него перекушу.

— Ты куда? Кто это? — обеспокоенно спрашивает Катя, хватая меня за руку и воинственно настраиваясь.

Внезапно думаю, что можно было бы привлечь ее к моей ситуации, как-то осветить в сети, поднять шумиху, но вспоминая сказанное отцом тут же отбрасываю эту мысль. Не хватало еще подставить Катю.

— Тот, кто недоволен моим самовольным отъездом, — невесело усмехаюсь и решительно забираю руку. — Но ты не переживай, все хорошо. И статья у тебя, кстати, очень интересная, — решаюсь признаться Кате напоследок, что читаю ее. Подмигиваю ей и быстро-быстро направляюсь к выходу.

Интуиция меня не подводит. Как только выхожу, наталкиваюсь на автомобиль Дамира и еще один, чуть впереди. Тонированный огромный внедорожник, внушающий ужас. Не удивительно, что отец испугался фамилии Дамира. У него и тут, получается, связи есть, раз он искал меня не в одиночку, а с подмогой?

Впервые, пожалуй, осознав, что мне никто не поможет, иду в его машину, как на плаху, но как-то спокойно, что ли. Словно я выдохлась и выплакала, наконец, все слезы, признав безысходность ситуации. Открываю переднюю дверцу и забираюсь в уже привычное кресло. На Дамира стараюсь не смотреть. Кладу пакет с продуктами в ноги и смотрю перед собой.

Он молча заводит двигатель. Автомобиль перед ним стартует первым. Мы едем сзади. И автобус тоже приходит в движение, правда, мы очень быстро от него отрываемся.

— Я не пойму, тебя так воспитывали или что? — Дамир звучит недовольно.

— Как? — спрашиваю равнодушно.

Обреченно даже. Уже и думать над тем, что он со мной сделает дальше сил нет.

— Неправильно. Ты постоянно врешь. Никаких часов у твоего отца не оказалось, Тая. Ты хоть раз сказала правду с момента нашей встречи?

— Да. Но вы верите только тогда, когда я вру, а правду мою не слышите.

— Если ты про то, что не брала часы, то…

— Да, я про это! Я их НЕ брала. Слышите? НЕ брала. Можете убить меня здесь по дороге и выбросить где-нибудь тут, — неопределенно взмахиваю рукой. — Все равно никто искать не будет.

Он резко тормозит. Я только чудом не вписываюсь в переднюю консоль. Хорошо, что пристегнулась, иначе бы вообще через лобовое стекло вылетела.

— Кто я по-твоему, Таисия? — спрашивает неожиданно. — Ты решила, что можешь водить меня за нос, врать мне и тебе все сойдет с рук? Что никакого наказания не будет?

Я сглатываю, не зная, что ответить. Что говорят в таких случаях? Молят о помиловании?

— Часы были в машине. Прежде чем тебя подозревать, я проверил камеры наблюдения. С момента, как я оставил автомобиль на парковке до того, как ты в него села, к нему никто не приближался. И часы пропали сразу после того, как ты убежала из моей машины.

— Я не знаю, как вас убедить, что не брала их. Я даже не знаю, как они выглядят.

— Хорошо, — неожиданно говорит Дамир. — Я попытаюсь выяснить, куда делись часы.

— И отпустите меня?

— Отпущу. Но попробую загладить перед тобой вину, идет?

— Загладить вину?

— Если ты и правда не брала часы, то я доставил тебе неудобства, верно? Я попытаюсь извиниться. Накормлю тебя ужином и постараюсь придумать решение, как забрать твою сестру, идет?

— Наверное, — проговариваю неуверенно, совершенно не понимая, с чего такая честь. Он не только мне поверил, но еще и предложил помощь.

Глава 28

Дальнейший путь до столицы проходит в тишине. Первое время я все еще пытаюсь анализировать слова Дамира. Кручу их в своей бедной голове и так и сяк, пытаясь найти хоть какую-то зацепку на логичность, но мой организм быстро сдается, и я проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь от легкого касания к плечу, глаза открываю мгновенно и, кажется, брежу. А может все еще сплю. Иначе как объяснить то, что через лобовое стекло виднеется мой родной двор.

Я закрываю глаза, открываю их снова, но картина перед ними не рассеивается и не меняется, тогда я поворачиваюсь к Дамиру, ничего не произношу, но видимо мой взгляд в этот момент настолько говорящий, что Булатов отвечает мне на мой невысказанный вопрос.

— Да, ты можешь идти. И жить своей жизнью.

— В чем подвох? — хочется проговорить это дерзко, но сил на это нет никаких.

Дамир улыбается, еле заметно. Краешки его губ приподнимаются очень слабо, но вот в глазах пляшет усмешка. То ли ему и правда смешно, то ли он издевается надо мной. А еще кажется у меня стремительно начинает развиваться стокгольмский синдром, потому что Дамир в этот момент, с пляшущими бесятами в глазах кажется мне безумно красивым. Настолько красивым, что глаз от него оторвать невозможно. Что я и делаю. Смотрю на него, смотрю. Кажется целую вечность, а он смотрит в ответ.

— Ты все равно от меня не сбежишь, — с усмешкой произносит он, — Ну, — Дамир вздергивает левую бровь, — если я все-таки выясню, что ты мне опять соврала. Но пока я тебе поверю. По крайней мере попробую поверить и направить поиски в другую сторону.

Я сглатываю, машинально облизываю губы. Понимаю, что наглею… и мне бы радоваться уже тому, что отпускают и бежать быстрее из машины, но… слишком его предложение было заманчивым.

— А про помощь с сестрой?

Булатов перестает улыбаться и взгляд его становится снова непроницаемым. И это к лучшему! Я в моменте перестаю