Джулианна Морис - Его вторая половина Страница 25

Мадди от изумления раскрыла рот.

Заботиться о ней! Надо же! Ничего более обидного Патрик не мог придумать! Ее бегство от унижения после несостоявшейся свадьбы вовсе не означало, что она не способна жить самостоятельно, без посторонней помощи. Разве она не старалась доказать это? Ведь у нее такой успех на радиостанции! Уж с этим Патрик не мог не согласиться.

— Ты не отвечаешь за то, что случилось, а я без твоей заботы уж как-нибудь обойдусь, — гневно отчитала его Мадди.

— Да ты сущий ребенок.

— Я взрослая женщина.

Меньше всего Мадди хотелось бы влюбляться в Патрика, но так уж случилось, ничего не поделаешь, и сейчас она с тоской думала о будущем, ясно сознавая, что ей придется испытать немалые муки.

Что же касается Патрика, то он, конечно же, верил в силу любви. Настоящая любовь всегда была для него непреложной истиной: он видел, как любили друг друга родители и как любят друг друга Кейн и Бет.

Любовь и страсть — не выдумка.

Но боль — это тоже реальность. А он старается избегать страданий и потерь.

— Не волнуйся, я не собираюсь заводить все по новой, — заверила его Мадди. — И, кстати сказать, я вообще никого не искала, можешь не переживать, — поспешно прибавила она.

Патрик вздохнул.

— И еще одно: у меня есть опыт, а у тебя его нет.

Мадди закатила глаза. Патрик явно имел в виду сексуальный опыт.

— Ну, эта проблема решается легко, — произнесла она не без намека, — достаточно пойти в местный бар и подцепить там парня, а дальше все пойдет своим чередом.

Увидев оскорбленный взгляд Патрика, Мадди поняла, что задела его за живое.

— Ты не из тех, кто путается со всеми подряд. Мужчины такие вещи сразу просекают.

Самоуверенность и высокомерие Патрика могли бы отвратить Мадди, если бы она не любила его так сильно.

— Ну, признайся, — продолжала она, — мне будет легко это сделать, если ты, конечно, не врал, говоря, что я красивая.

— Я никогда тебе не врал. Конечно, ты красивая. И только сумасшедший не затащил бы тебя в постель. Но дело не в этом.

— Именно в этом, — не успокаивалась Мадди. — Опыт, о котором ты все твердишь, приобретается очень легко. Но это только одна сторона жизни.

— Прекрасно. Пусть такого рода опыт приобрести легко. Но у тебя и никакого другого нет.

— Разве? Я живу в маленьком городке, где все всё друг про друга знают. И ты считаешь, что я могла не видеть и не слышать всего того, что там происходит?

— Помимо этого ты и понятия не имеешь, как о себе позаботиться за пределами Слэпшота, — прибавил он, не удержавшись.

— Так ты все еще полагаешь, что обо мне кто-то должен заботиться?

— Да, и я не могу быть этим человеком, — сердито воскликнул он, — ты сама так сказала. Мои отношения с семьей оставляют желать лучшего. На меня никто никогда не может рассчитывать.

— Не говори глупостей, — Мадди окинула его взглядом с головы до ног и вздернула подбородок, как всегда, когда она с чем-то не соглашалась, — может, в юности ты и наделал дел, но нельзя же винить себя за это всю жизнь! — Мадди пристально посмотрела на Патрика, явно ожидая от него какой-то реакции. Но он промолчал, и она покачала головой. — Ты один из самых преуспевающих людей, которых я знаю, — сказала она. — Радиостанция была в упадке, когда ты взял управление над ней. Теперь она — популярная в округе. Ты ответственный бизнесмен. Тебе нужно одно — сбросить с себя груз прошлого.

— Мадди…

— И ты великолепно целуешься! — во весь голос прокричала Мадди. — Все остальное — отговорки.

Патрик ощутил переполняющее его счастье, и даже скептицизм Мадди не мог удержать нахлынувшие на него чувства. Она считала его состоявшимся, несмотря на его прошлое, и боль, не отпускавшая Патрика ни на минуту, стала наконец утихать. Несмотря на свою взбалмошность, Мадди была из тех, чьим мнением он дорожил.

— Ты и правда считаешь меня состоявшимся?

— Я никогда ничего не говорю, если не уверена. И, судя по твоему разговору со Скоттом, у тебя дар общения с детьми. Только не воспринимай мои слова в штыки, — поспешила успокоить его Мадди, — это вовсе не значит, что тебе нужно становиться отцом.

— Ты не уверена, что я могу быть хорошим отцом?

— Не уверена, потому что ты не хочешь быть им. Этот урок я выучила наизусть. Уж ты постарался как следует вдолбить мне его в голову. «Не приближайся и не рассчитывай на меня». Да на тебя никто и не претендует. Все это твои дурацкие измышления. Заботиться обо мне… Ладно, на сегодня хватит.

Мадди развернулась и, гордо распрямив спину, зашагала прочь.

Выругавшись, Патрик в изнеможении привалился к ближайшей машине. Пожалуй, он перегнул палку. Удивительно, как это Мадди не влепила ему пощечину. Но черт возьми! Эти синяки на ее руке будут теперь преследовать его во сне. Она сказала, что он не в ответе за это, а ему казалось, что именно он за это отвечает. Ему хотелось уберечь ее от малейшей опасности.

Вот это дело, сынок.

Голос отца.

Патрик закрыл глаза руками. Он помнил этот голос. А его младшая сестренка не помнила. Когда Кинан умер, ей едва исполнилось четыре годика. У нее осталось лишь смутное воспоминание о смеющемся человеке, которого она боготворила, его сильных руках и радости, сопровождавшей его присутствие в доме. Но ни голоса, ни тех уроков, которые преподал им терпеливый, мудрый и любящий их человек, она не помнила. Все это сохранилось в памяти старших детей.

Господи, как же он скучал по отцу! Горечь потери была едва ли меньше, чем в первые недели и месяцы после несчастного случая.

Мадди заставила его вспомнить о тех принципах, которые преподал ему Кинан, например о необходимости быть великодушным. Неудача или душевная рана никогда не были для отца причиной уклонения от ответственности. Даже если не в твоих силах предотвратить катастрофу или уберечь своих близких от несчастья, прятаться в кустах недопустимо, так учил отец.

А он, Патрик, жил как сторонний наблюдатель. Радиостанция не в счет — это способ заработать деньги. Истинная жизнь — это любовь, он же почти двадцать лет всеми силами старался оттолкнуть от себя это чувство.

— Ваш сын самый упрямый, глупый и бесчувственный человек на свете! — бушевала Мадди.

Она в бессилии упала на кушетку и уткнулась взглядом в портрет Патрика, висевший на стене напротив. Он ослепительно улыбался ей с портрета (обаятельная улыбка была фамильной чертой О'Рурков), но в глазах таилась боль. Разглядывая его лицо, Мадди было невыразимо тяжело сознавать, что он никогда не изменится. Патрик не хотел понимать очевидное, и это выводило Мадди из себя.