Шэрон Кендрик - Повелитель песков Страница 27

Она покачала головой, пытаясь прогнать темные мысли, заволакивающие ее разум.

– Нет, конечно нет.

– Отлично. Рад слышать.

И Фрэнки сменила роль ревнивой любовницы на роль вежливой гостьи, поддержав разговор о восточном плоскогорье и о знаменитых леопардах, которые там живут. Но когда им принесли крепкий кофе в миниатюрных фарфоровых чашках, она все же решилась спросить:

– Захид?

– Ммм… – Захид снова приготовился отражать атаку женского стремления к превосходству.

– Кто такая адда?

– Пустынная антилопа, известная своим уродством, – внезапно он расслабился и улыбнулся. Ее чувство юмора и сообразительность доставляли ему не меньшее удовольствие, чем нежная кожа ее груди. – Иди в постель, Франческа. Я присоединюсь к тебе, как только на небе появится луна.

Глава 12

Через шторы в спальне Фрэнки медленно пробирались первые лучи восходящего солнца. Фрэнки всем телом прижалась к своему любовнику.

– Не уходи, – прошептала она, в очередной раз повторяя фразу, которая стала их ежедневным утренним ритуалом.

– Мне надо идти. – В голосе Захида звучало сожаление, но он был решителен. – Не усложняй то, что и так тяжело сделать.

– Но мне казалось, тебе это нравится… – Фрэнки скользнула пальцами вниз по его животу, чтобы получить неоспоримое доказательство своих слов.

– Ведьма! – тихо прорычал он, целуя ее в обнаженное плечо. – Если я уйду позже, слуги могут застать меня выходящим из твоей комнаты…

Он не смог закончить фразу, осознавая, что не в силах покинуть ее теплые нежные объятия и противостоять пальцам, нежно ласкающим его отвердевшую плоть. Он до сих пор не нашел объяснения происходящему. Каждую ночь в течение трех недель он проводил с ней в постели, что стало неожиданностью для него, который не привык долго быть в отношениях с одной женщиной. Однажды он сказал своему брату, что ужин в компании с одной и той же женщиной в течение двух вечеров подряд – неимоверно скучное занятие.

– И что? Наступит конец света, если слуги застанут тебя?

– Именно так. Но что важнее – наступит конец твоей репутации. А я этого не хочу.

– А если я скажу тебе, что мне плевать на репутацию?

– Это неправильно. – Именно ее слова заставили его наконец встать и начать в спешке одеваться. – Твоя фамилия очень уважаема в моей стране, и я не хочу, чтобы чтото менялось, Франческа. А если поползут слухи о том, что ты спишь со мной, произойдет именно это.

– Как скажешь. – Она зевнула, и он наклонился, чтобы прикрыть ее одеялом.

– Теперь поспи еще немного. Увидимся позже.

Фрэнки так и сделала.

Библиотека оказалась удивительно спокойным местом для работы. Каждый раз она погружалась в атмосферу безмятежности и уединенности, усаживаясь за стол, украшенный свежесрезанными розами, у завешенного плотными шторами окна.

Каждое утро на столике у окна, выходящего на дворцовый сад, ее ждал поднос с завтраком: мятный чай, блюдце с глазированными апельсинами и корзинка со всевозможной сладкой выпечкой, которую жители Хаярзаха предпочитали на завтрак.

Фрэнки немного поела и направилась к рабочему столу, затем открыла коробку, которой было не менее ста лет. Она уже не удивлялась постоянному присутствию изысканных вещей с длинной историей: дворец был полон подобных антикварных ценностей. Но ее все еще не покидало странное чувство удивления от того, что она так быстро привыкла к столь рафинированному окружению. Вместо того чтобы чувствовать себя отшельницей в пустынном королевстве, где все чужое, она очень быстро приняла новый экзотический мир, словно родилась в Хаярзахе.

Целыми днями она была предоставлена самой себе, а вечера они проводили с Захидом, когда он возвращался к ужину. После еды они иногда играли в карты, как в старые добрые времена. Только теперь он больше не поддавался, и ей приходилось проявлять немало смекалки, чтобы оказать ему достойный отпор.

Иногда Захиду приходилось уезжать вечером на светские мероприятия. Тогда Фрэнки сворачивалась калачиком на вышитом золотистой нитью диване и читала книги об истории Хаярзаха.

– Ты не скучаешь, проводя вечера в одиночестве? – спросил он однажды, появляясь в дверях ее комнаты в серебристой шелковой мантии.

Конечно, она скучала, но не собиралась в этом признаваться, понимая, что жалобы не приведут ни к чему хорошему. Он не мог появиться в обществе в компании иностранки.

– Вовсе нет. Я привыкла быть предоставленной самой себе.

Она увидела, как он удовлетворенно кивнул.

Но длинные хаярзахские ночи всегда принадлежали им двоим. Когда луна поднималась высоко в небо, усыпанное миллионами ярких звезд, он приходил к ней и заставлял ее стонать от наслаждения в наполненной восточными ароматами темноте. С бешено стучащим в предвкушении встречи с ним сердцем, она лежала, обнаженная, в кровати на тонких простынях из египетского шелка и ждала, когда наконец раздастся шуршание его мантии по каменному полу. Он покрывал страстными жадными поцелуями ее жаждущее ласки тело, порой они занимались любовью всю ночь, до полного изнеможения. И он всегда уходил на рассвете, когда мягкий персиковый свет первых лучей солнца проникал в ее комнату.

Фрэнки засыпала и, проснувшись позже, с трудом возвращалась к действительности, пытаясь понять, была ли прошлая ночь реальностью, или ей приснился эротический сон.

Ее спасали дневники, которые стали для нее законным основанием для пребывания во дворце и помогали ей ненадолго перестать думать о том, что станет с ней, когда их роман подойдет к концу. Каждый раз она испытывала все новые головокружительные ощущения во время секса с Захидом. В то же время она понимала, что с ней происходит нечто более волнующее, затрагивающее самые глубинные струны ее души. Она влюбилась в сурового короля. Нежные дружеские чувства, которые она когдато питала к нему, преобразовались в глубокую всепоглощающую страсть.

– Послушай, я плачу тебе не за то, чтобы ты сидела и мечтала, – услышала она насмешливый голос.

– Иногда я не могу остановиться, – попыталась защититься она.

– О чем ты думаешь?

«О том, как ты прижимаешь меня к себе, когда погружаешься в меня. О том, как целуешь, когда все закончено. О том, как сильно я желаю остаться здесь, рядом с тобой, навсегда».

– О дневниках твоего отца. Это нечто потрясающее! Эти записи – больше чем автобиография, ты так не думаешь? Гораздо более личная информация.