Кэтрин Спэнсер - Мой нежный цветок Страница 27

Испуганно заморгав, Касси обернулась. В дверях стояла Эльвира. Ее багровое от гнева лицо и шипящее дыхание мигом изгнали из комнаты само воспоминание о веселье.

Как долго она стояла в дверях, словно огромный черный коршун, подстерегающий добычу?

Слышала ли о ребенке? И какую цену предстояло заплатить Сперанце за дружеское общение с врагом? Очевидно, что свекровь решила продолжать беспощадную борьбу с неугодной невесткой.

— Прошу вас, не вините Сперанцу, — промямлила Касси, вскакивая с кресла-качалки так быстро, что в животе что-то булькнуло. — Я зашла без приглашения, чтобы выпить чашечку кофе, и вовсе не собиралась отвлекать ее.

Сперанца же была ничуть не обеспокоена негодованием хозяйки. Выстрелив в нее несколькими трескучими итальянскими фразами, отнюдь не выражавшими испуга или покорного смирения, она невозмутимо принялась шлепать тесто об стол. Похоже, подобные перепалки были тут в порядке вещей.

Не обращая более на Сперанцу внимания, Эльвира занялась Касси, которая трясущимися руками пыталась вылить недопитое молоко в раковину.

— Это еще что? Или при твоем деликатном сложении тебе не годится хорошее итальянское эспрессо, как всем прочим?

Так она не слышала о младенце? Эльвира что-то спросила Сперанцу по-итальянски. Старая служанка бросила ответную реплику, и среди других непонятных слов, bambino прозвучало как гром среди ясного неба.

Когда произнесенное постепенно дошло до Эльвиры, она как будто окаменела. В кухне воцарилась мертвая тишина. Только тикали большие старинные часы на стене.

Первой не выдержала Касси.

— Итак, теперь вы знаете, что мы с Бенедиктом пытались от вас скрыть, хотя почему — выше моего понимания, — сказала она и пошла к выходу.

Обычно она не имела склонности к диким фантазиям, но было в этой женщине нечто, что могло по-настоящему напугать. И в спокойном состязании Эльвира вела себя довольно странно.

А во время находивших на нее припадков злобы она становилась просто фурией.

— Потаскушка! — прошипела она, загораживая Касси выход из кухни.

Физически ощущая бешено бьющееся сердце, Касси протиснулась мимо нее, намереваясь уйти в свои комнаты. Эльвира никогда не появлялась наверху.

Но сегодня она, видимо, решилась преследовать Касси и стала быстро подниматься по лестнице вслед за ней. Отчаявшись, Касси остановилась после первого пролета и оказалась с ней лицом к лицу.

— Оставьте меня в покое! — закричала она, не заботясь более о видимости сохранения мира. Мне нечего вам больше сказать!

— Но зато у меня есть много чего, — ответила Эльвира, сверкая глазами. — Хороша! Нагуляла неизвестно где ребенка, а теперь надеешься повесить его на моего сына! Не на такого напала!

— Я ничего не делала против его воли, Эльвира. Это он настоял на бракосочетании.

Она попыталась уйти, но Эльвира загородила ей дорогу.

— Он не чает от тебя избавиться! Иначе почему он так много времени проводит вне дома? Да просто прячется от твоих бесконечных жалоб и просьб.

— Я ни разу не пыталась удержать его от работы.

— Неужели? — Эльвира воздела руки к небу. — О, Бенедикт, — взвыла она нарочито пискляво, пытаясь изобразить Касси, — мне хотелось бы побывать с тобой вместе в Национальном музее в Реджио Калабрии… Бенедикт, твоя сестра говорила, что неподалеку есть византийские развалины.

Когда ты наконец отвезешь меня туда?.. Покажи мне твою школу, Бенедикт.., я хочу видеть места, где ты играл в детстве.

— Как вам не приходит в голову, что я просто хотела побольше узнать о месте рождения моего мужа, лучше понять его жизнь?

— Чушь! Ты постоянно думаешь лишь о себе.

Хочешь, чтобы тебя баловали, ты — испорченная девчонка. Но Бенедикту не нужен ребенок вместо жены. Нет, он хочет женщину.

— Что вы говорите? Кого-то типа Джованны, должно быть?

— Не типа ее. — Взгляд Эльвиры был полон ненависти. — Просто ее.

— Но Джованна не хочет быть с ним. В отличие от вас она уважает наш брак.

— Она понимает его. Знает его так, как ты никогда знать не будешь. Дополняет его. А ты.., ты рвешь его на куски.

Неужели правда? Может, она действительно постоянно хнычет и жалуется? Просит слишком многого? А дает слишком мало?

Охваченная внезапной неуверенностью, Касси прошептала:

— Я ничего такого не собиралась делать. Я просто хотела…

Эльвира перебила ее, рот ее перекосился от глумливой улыбки.

— Ты хотела всего, всегда! Хотела его для себя, но он никогда твоим не будет! Никогда!

— Прекратите! — крикнула Касси, ужаснувшись злобе этой женщины. — Если бы Бенедикт слышал, что вы говорите…

Эльвира придвинулась ближе.

— Да? — Ее руки легли Касси на плечи, жестко встряхнули ее. — Что тогда, americana?

Содрогнувшись от неожиданного прикосновения, Касси отступила, ища рукой опору. Нога соскользнула с лестничной площадки, пальцы тщетно цеплялись за воздух.

Она потеряла равновесие и пугающе медленно начала падать вниз. Она слышала крик, подумала, что, должно быть, кричит сама, потому что там, наверху, Эльвира стояла как воплощение мстительности, плотно сжав губы.

Каменные перила ускользали, когда она пыталась задержать свое падение. Одна нога застряла, попав в проем перил. И слава богу, это позволило ей поймать перекладину перил и остановиться где-то посередине лестницы.

Потрясенная до глубины души, она прошептала:

— Боже правый, вы могли меня убить!

Выражение глаз Эльвиры поразило ее пугающей пустотой, она глядела прямо перед собой.

Шагнула вниз по ступенькам. Секунду-другую Касси даже казалось, что она намерена закончить начатое и толкнуть ее вниз.

Но нет. Она смотрела только на ступеньки, обошла Касси, как стоящий на дороге столб, и исчезла в дверях своего кабинета.

Дрожа всем телом, Касси обнимала перила, боясь, что, шевельнувшись, причинит себе какой-нибудь вред, и трепеща за участь ребенка.

Наконец, опасаясь, что Эльвира вздумает вернуться, она заставила себя встать на ноги. Кроме тянущей боли в боку и бешеной пульсации в области живота, никаких повреждений она не заметила. Но ребенок?..

Новая волна ужаса захлестнула ее. Насколько безопасны для плода подобные падения? Могло ли падение вызвать повреждения мозга? Или позвоночника?

— О, Бенедикт! — зарыдала она, чувствуя себя бесконечно одинокой и беззащитной. — Почему тебя нет здесь, когда ты так мне нужен?

Но факт оставался фактом — его не было, а значит, защита малыша полностью на ее совести. И единственный способ защиты, горестно подумала она, убежать из места, которое из разряда неприятных превратилось в просто опасное.

Пусть она разобьет себе сердце, уехав после того, как обещала Бенедикту остаться, ребенок сейчас самое главное. А раз так, надо выбраться из этого проклятого дома и показаться врачу. Следует отыскать достаточно грамотного доктора, чтобы оценить, как продвигается ее беременность, и определить, в состоянии ли она совершить длительное путешествие домой.