Дана Хадсон - Когда догорает закат Страница 27

Повернувшись к ней, Ник вежливо, как чужой, предложил:

— Хочешь чего-нибудь выпить? Джина с содовой или тоником?

Она с опасением подумала, что он слишком часто пьет, но Ник плеснул себе только немного томатного сока и одним глотком выпил, с вопросом в глазах глядя на нее. Почувствовав жажду, она попросила колу.

Подав ей бокал с газировкой, он сел на диван и устало вытянул ноги.

— Я и не представлял, как это сложно — подготовить свадьбу за две недели. Столько мелких, но противных проблем… — И небрежно, как о неком малозначащем событии, добавил: — Кстати, завтра мои родители дают вечер в твою честь. Твой брат приедет тоже. Не знаю, правда, будут или нет твои родители. Я звонил сегодня Джулиусу, но он ничего внятного мне о них не сказал. Хотя о свадьбе их предупредил.

Джоанна осторожно спросила:

— А для чего так срочно устраивать свадьбу? Честно говоря, я этого не понимаю.

Ник с неодобрением приподнял одну бровь, но объяснил довольно спокойно:

— Видишь ли, милая, при нашем знакомстве ты мне поведала, что не одобряешь свободные связи. А я, откровенно тебе признаюсь, не монах. И одним выстрелом хочу убить двух зайцев: и потрафить твоему пуританскому воспитанию, сделав все как полагается, и себя спасти от безумия. Я ведь дико тебя хочу — ты этого не заметила? Боюсь, что из-за категорического запрета врача прикасаться к тебе у меня жутко испортился характер. Рычу на всех, как раненый тигр. Не думаю, чтобы моим сотрудникам это нравилось.

Джоанна остолбенело уставилась на него. Неужели она когда-то ставила такие странные условия? Она действительно не приветствовала случайное сожительство, но не могла же она шантажом вынудить Ника Тайлера на ней жениться? Или могла? Она начала сомневаться во всем, даже в себе…

С кривой ухмылкой посмотрев на ее изумленное лицо, Ник заявил:

— Вот именно поэтому, дабы не ввергать в грех твою бессмертную душу и сохранить в целости собственный разум, а также выполнить предписания врача, я веду тебя сейчас в Ковент-Гарден, чтобы, как ты поняла, не оставаться с тобой наедине. Приехала французская Гранд-опера, дают «Трубадура». Надеюсь, тебе понравится.

Опера ей действительно понравилась — и понравилась бы еще больше, если бы не отвлекающее присутствие Ника. Теперь, когда он откровенно сказал ей о своих проблемах, она поняла его предыдущее поведение. Он и сейчас старался не прикасаться к ней, не брал за руку и даже в ее сторону старался лишний раз не смотреть. Но прорывавшийся порой из-под темных ресниц его жадный взгляд говорил ей о многом. Она краснела под этими страстными взглядами и не могла полностью сосредоточиться на сценическом действии, хотя французские гастролеры пели прекрасно.

В антракте Ник повел ее в театральный буфет, где они слегка перекусили, а после театра поехали в ночной клуб, где протанцевали почти до утра. Джоанна была уверена, что все это делается им для того, чтобы не подвергать себя соблазну.

Как бы то ни было, но эта тактика имела успех: приехав домой, Ник вяло чмокнул ее в щечку и она, едва найдя в себе силы принять душ, упала в свою постель и уснула без сновидений.

На следующий день к ней снова приехала Кейт с целой кучей проспектов, прайс-листов, вырезок и рекламных журналов. Они долго обсуждали меню, ход свадьбы, подружек невесты и их наряды, форму приглашений и кучу всяких других вещей, и от напряжения у Джоанны под конец разболелась голова. Вспомнив, что авария была совсем недавно и Джоанна еще не совсем здорова, Кейт заставила ее прилечь.

Вечером, надев изящное синее платье в цвет глаз и слегка накрасившись, Джоанна села перед зеркалом, не находя в себе силы встать и выйти в гостиную. Вошедший к ней Ник укоризненно покачал головой и, подняв, повлек за собой.

Когда они приехали в старый дом возле Кеннингтон-парка, Джоанна была полужива от страха. Еще в начале квартала она заметила вереницу дорогих машин вдоль всей улицы, украшенные гирляндами фонари возле фасада и ярко освещенные окна дома. Ник помог ей выйти из машины, и она с замирающим сердцем вошла в большой подъезд.

Родители Ника с натянутыми улыбками поспешили им навстречу. На миссис Тайлер было строгое длинное черное бархатное платье, более уместное на поминках. Мистер Тайлер-старший был не менее строго одет в черный смокинг, белую рубашку и черную бабочку. Вместе они составляли такую выразительную пару, что Джоанна помрачнела, а Ник осуждающе сдвинул брови. Красноречивее выразить свое негативное отношение к скоропалительной помолвке сына было невозможно.

Поцеловав Ника и сдержанно улыбнувшись предполагаемой невестке, миссис Тайлер попросила их пройти в дом. Крепко придерживая под руку невесту, будто боясь, что она убежит, Ник провел ее внутрь. Большая гостиная была украшена белыми и красными розами. Джоанне тут же вспомнилась война Ланкастеров и Йорков. Только вот какой цвет принадлежит ей? И кто победит в этой странной войне?

К ним без конца подходили родственники и знакомые Тайлеров, и скоро от обилия новых знакомств и сверкания драгоценностей у Джоанны в глазах запрыгали огненные змейки. Ник с сочувствием посматривал на ее все более бледнеющее лицо. Когда она была вынуждена присесть, прижав руку ко лбу, он посмотрел вокруг и предложил:

— Может быть, тебе стоит прилечь? Полежишь полчасика, до объявления о помолвке еще есть время, потом я за тобой приду.

Джоанна, чувствуя, что она как никогда близка к обмороку, тихо согласилась. Предстоящее испытание явно оказалось ей не по силам. Она даже с подошедшим к ней братом смогла лишь измученно поздороваться, и на его недовольный вопрос «Что это с тобой?» успокаивающе пробормотать:

— Просто устала. Очень много дел…

Джулиус не поверил, но выяснять, так оно или нет, под жестким предупреждающим взглядом ее жениха не посмел.

Ник привел невесту в тихую комнату на втором этаже, куда не доносился шум с первого этажа, уложил на широкий диван, укрыл пледом, выключил свет и вышел, бесшумно прикрыв за собой двери.

Джоанна прикрыла глаза, пытаясь расслабиться. Но внутри все равно пульсировал туго сжатый комок, не давая нормально дышать. Ощущение, что она все делает неправильно, не проходило. Наоборот, оно крепло, и вдруг перед глазами вспыхнуло яркое видение: они с Ником в саду у Нельсонов, она рассказывает ему о лошадях. Это безобидное, в общем-то, воспоминание почему-то пронзило ее острым одиночеством.

Сев на диване, Джоанна напряглась, пытаясь ухватить ускользающее видение, но оно растаяло, оставив после себя отвратительное чувство беспомощности.

Собрав в кулак всю свою волю и преодолевая подступившие к глазам слезы, она попыталась проанализировать свои ощущения. Казалось, она вот-вот вспомнит нечто очень важное, но тут в коридоре раздались чьи-то шаги — и она замерла, отчего-то испугавшись.