Дорис Смит - Песня, зовущая домой Страница 27

Что-то в его тоне пробудило мое более раннее впечатление об их отношениях и прогнало мой первоначальный порыв заверить его в обратном.

— Вы его недолюбливаете, верно? — прямо спросила я.

Адам наморщил лоб. Веяние холода — а с чего я вспомнила это выражение? — стало совершенно ощутимым.

— Это так заметно? — спокойно спросил он.

— Конечно нет, — торопливо сказала я. — И извините меня, мне не следовало спрашивать.

— И если я вам не отвечу, — беззаботно сказал Адам, — то представляю себе, как эта совсем маленькая муха может превратиться в довольно большого слона. Да, мы поссорились — восемь лет назад — из-за того, что он делал со своим голосом. Я ему этого не простил и, наверное, во имя музыки не прощу никогда.

— Во имя музыки?

— Да, во имя оперной, классической, всего, за возможность заниматься чем я готов был отдать что угодно. Мы провели вместе в колледже четыре года. У него всегда все получалось. И в самом конце, когда любые существующие премии были у него в кармане, он не нашел ничего лучшего… — он не докончил. — Я знаю, это у меня навязчивая идея.

— Не думаю, что это навязчивая идея, — мягко сказала я. — Только я никогда не считала его голос чем-то большим, чем просто приятный.

— Поверьте, вы очень ошибаетесь, — сказал Адам. — Чего он не знает о пении и композиции, то и знать не стоит.

Всадник и скакун ждали нас у маленькой гостиницы.

— И как впечатление? — чересчур небрежно спросил Адам, и у меня защемило сердце. Какие бы подводные течения в нем ни завихрились, он все же снова и снова возвращался к музыке. Неужели Колин был настолько легкомыслен, что не мог этого понять?

По его ответу стало ясно, что это не так.

— То же, что и всегда было с вашим хорами, — превосходно, если только чуть поднять температуру. Возьмите, например, «Финляндию». Выделите один голос при поддержке остальных. Подайте слова с выражением.

— Вы сами не возьметесь участвовать, верно? — спросил Адам.

Колин явно смутился.

— К сожалению, хоть мне и очень хотелось бы, думаю, что это могло бы помешать другим моим делам. Я теперь не вольная птица. — Он сказал это извиняющимся тоном.

— Расслабьтесь, я пошутил, — не сдержался Адам. — Это всего-навсего деревенский хор, а не проигрыватель для пластинок.

Мгновением раньше я страдала за Адама; теперь мне стало больно за Колина и за его побагровевшее до самой шеи лицо. Я инстинктивно поняла, что это румянец не гнева, а боли. Как печально, что музыка, соединившая этих двоих, теперь их разделяла.

Глава шестая

На следующее утро погода выдалась хорошей, солнечной, и я решила пораньше приняться за дело в коттедже. Я помахала маме, сидевшей за конторкой, и уже укладывала свое снаряжение в машину, как вдруг решила перед выездом прогуляться около отеля. Большинство постояльцев еще завтракали, поэтому я решила, что скорее всего никого не встречу.

По-видимому, я ошиблась. От бассейна навстречу мне донеслись голоса, и когда я остановилась, раздумывая, не повернуть ли обратно, пляжный мяч ударился о мое плечо и отскочил на дорожку. Тут же из кустов выскочила маленькая фигурка в красных плавках.

— Это не гол! Это офсайт! — При виде меня он расплылся в очаровательной улыбке. — Папа, это Дебора! Никому нельзя в наш бассейн, — воинственно добавил он. — Но вам можно.

Колин, большой, гладкий и шоколадно-загорелый, стоял в бассейне, держа на руках Руфь. Он осторожно опустил ее и подошел к ступеням.

— Хэлло! Собрались купаться?

Я не собиралась, но почему бы и не задержаться? Наблюдать за Камеронами было одно удовольствие — за Йеном, швырявшим мяч в широкую грудь отца, за Руфью, осторожно лившей пригоршнями воду на свою узкую грудку. Возможно, Руфь чудесным образом и поборола болезнь, но она еще слишком напоминала цветок, чтобы я могла быть за нее спокойной. Хорошо ли они будут ее укутывать, достаточно ли для шотландской зимы? И Колин — сразу всюду, то серьезно играя с маленькой дочкой, то бросаясь на Йена и держа его, брыкающего ногами, под мышкой, то хохоча ворчливо, как плюшевый мишка, когда Йен оступился и с визгом плюхнулся в воду.

Заранее ясно было, что Магда не станет проводить время в довольно холодном и в основном детском бассейне, и я только собиралась сказать, что я готова каждое утро ходить сюда с Руфью, как это вдруг случилось, — слишком быстро, чтобы я могла его предупредить. Он стоял спиной к воде и носившийся кругом, исходивший озорством Йен боднул его в живот. Колин, глотая воздух, отступил и свалился через край. Он так шмякнулся о воду, что я закрыла глаза.

Брызнувшая вода залила бортик, дорожку и окатила меня всю. К счастью, когда брызги опали, на поверхности появилась булькающая фигура и ухватилась рукой за бортик. На гладком крашеном бетоне уцепиться было не за что. В одно мгновение я встала на колени и протянула руку. На ней сомкнулись мокрые пальцы, которые сразу же разжались, и тут же тишину прервало громкое икающее рыдание.

— Я не хотел, я не хотел! — кричал Йен. Руфь съежилась на ступеньках, обхватив себя руками. Она сидела не двигаясь, белая, как привидение.

— Ах ты поросенок, вот я тебе задам! — пыхтел Колин. Он стоял по пояс в воде, вода ручейками стекала по его щекам, грудь тяжело вздымалась. Я все повторяла про себя: слава Богу, что здесь достаточно глубоко. На мелком конце бассейна ничто не затормозило бы его падения.

— У вас все в порядке? — прошептала я, и он кивнул, теперь уже смущенно ухмыляясь, и как-то неуверенно пошел к ступенькам.

— Да, конечно. Так мне и надо, чтобы смотрел, куда ступаю. Спасибо за помощь. — На траве лежали полотенца. Он взял одно и стал вытирать лицо и волосы, и я, заметив, что Руфь дрожит, схватила второе полотенце, обернула вокруг нее и стала так же энергично растирать.

Мои руки, вытиравшие Руфи лицо, вдруг начали дрожать. Нет, Деб, нет, резко подумала я, не будь такой дурочкой, ты просто напугана. Наверное, так оно и было. Тем не менее, мои руки сделали мне совершенно обескураживающее сообщение. Вовсе не Руфи хотелось мне помочь, а ее взрослому и совершенно невредимому отцу.

Часом позже я старательно трудилась в коттедже. Я решила, что сырое пятно на стене в гостиной появилось из-за росшей вплотную к ней сочной травы. Если я выполю траву, вырою канавку и засыплю ее камнями, то циркуляция воздуха, я надеялась, даст желаемый эффект, и тогда можно будет перед оклейкой обоями обработать стену изнутри силиконовым раствором.

Я выдергивала пучки травы, когда на меня упала тень.

— Адам знает, что вы занимаетесь такими вещами? — спросил голос Колина.