Сандра Мартон - Шелковая бабочка Страница 28

— Как насчет завтрака? Ты, должно быть, голоден.

— А где Роза?

— Я дала ей выходной.

— Ты должна была посоветоваться со мной.

— Это твой дом. Ты здесь хозяин, но я думала…

— Ты должна была подумать, что мне, возможно, понадобится ее помощь.

— Какая помощь?

— Например, приготовить мне завтрак. Найти рубашку. Возможно, ты не заметила, что я беспомощен, как ребенок. Откуда я знаю, зачем она может понадобиться, пока этого не случится?

— Я буду рада помочь тебе, — спокойно сказала Арианна. — Я уже сделала бутерброды и…

— Мне не нужна твоя помощь.

— Прости. Я забыла. Тебе никто не нужен.

Она повернулась на каблуках и вышла из комнаты. Доминик вздохнул и снова закрыл глаза.

Что она имела в виду? Разве он когда-нибудь говорил, что ему никто не нужен? Нет. Разве он не признался минуту назад, что ему нужна Роза?

У его жены плохое настроение. Что ж, это вполне объяснимо. Она ненавидела и его, и Розу, и семейную жизнь, которую он ей навязал, и вот теперь она заперта с ним в одном доме на несколько недель.

Возможно, она думала, что авария произошла полностью по его вине, потому что он разозлился и превысил скорость. Но это неправда. Он хотел вернуться, чтобы обнять ее, сказать «прости», он не хотел напугать или обидеть ее, хотел, чтобы она поняла, что…

Что их женитьба была ошибкой?

Доминик глубоко вздохнул. Да, так оно и есть. Чертовски глупая ошибка. И как долго ему придется за нее платить? Он не мог жить под одной крышей с Арианной, чувствовать ее запах, встречать ее каждый день за завтраком, зная, что она ненавидит его и ту жизнь, которую он ей навязал.

У него отяжелела голова. Ладно. Сейчас не время строить долговременные планы. Он просто сделает так, чтобы ее не слишком обременяло его присутствие. Он позвонит Розе и попросит ее приступить к работе.

Потом позвонит в агентство по найму и попросит найти ему мужчину-помощника. При мысли о том, что ему придется терпеть возле себя постороннего человека, он похолодел, но его чертова беспомощность не давала ему возможности даже самостоятельно застегнуть рубашку или надеть брюки. Не говоря уже о том, чтобы принять ванну.

Роза не могла ему помочь в таких интимных вещах, а жена и подавно. Она не захочет даже прикоснуться к нему…

— Мне очень жаль.

Он быстро обернулся на звук голоса. Арианна стояла с подносом в руках и выражением лица столь же бесстрастным, как и ее извинение.

— Это я должен просить прощения.

— Все в порядке. Ты просто нездоров. Мне не следовало кричать на тебя.

— У меня сотрясение мозга. И ты на меня не кричала.

— Тебе вредно волноваться.

— Нет, ты… — он замолчал, и уголки его губ задрожали в лукавой улыбке. — Если мы продолжим в том же духе, то снова поссоримся, выясняя, кто перед кем должен извиниться.

Арианна ответила на его улыбку.

— Ты прав. Мы оба здорово проголодались.

Он оглядел еду на подносе.

— Неужели это сандвичи с тунцом и салатом?

— Да. Роза сказала, что ты любишь тунца. А вот лимонад, печенье… Если тебе еще что-нибудь нужно…

Она направилась было к двери, но Доминик схватил ее за запястье.

— Не уходи.

— Я не хочу тебя утомлять, Доминик. Доктор сказал…

— Останься со мной. Пожалуйста, составь мне компанию. В конце концов, это мой первый день дома.

Он ждал ее ответа с бьющимся сердцем.

— Хорошо, — сказала она наконец.

Доминик поднял белый флаг. Ему было необходимо хотя бы временное перемирие. И ей тоже.

Они обедали в гостиной, за длинным столом. Это была просторная комната с мраморным полом и нежно-розовыми стенами. Она хотела было зажечь свечи, но потом решила, что свечи уместны только для влюбленных.

Доминик почти ничего не ел.

— Если ты хочешь что-нибудь другое… — начала было Арианна.

Встретив ее взгляд, Доминик быстро отвел глаза.

— Да нет, все очень вкусно.

— Роза сказала, что ты любишь спаржу, но…

— Ради бога, Арианна! Роза не самый крупный специалист в области моих пристрастий! И с чего ты взяла… — Он внезапно замолчал, положил вилку и перевел дыхание. — Извини.

— Ничего страшного. Ты просто… устал. В конце концов, это твой первый день дома.

— Да, вот именно. — Он встал вслед за ней. — Я помогу тебе с посудой.

— Нет! — вырвалось у нее. Меньше всего ей хотелось провести с ним лишнюю минуту, понимая, что им нечего сказать друг другу, думая, что его раздражает ее присутствие. Ей нет места в жизни Доминика.

— Я хотела сказать, что тебе нужно отдохнуть. — Она выдавила из себя улыбку.

Отдохнуть? Да она что, издевается? Доминик знал, что сегодня ночью заснуть ему не удастся. Он будет лежать с открытыми глазами, вспоминая натянутую улыбку своей жены, которая изо всех сил старалась показать, что ей совсем не в тягость провести весь день с ним.

— Да, — быстро сказал он и встал, — именно это мне и нужно. Хорошо отдохнуть. Все было очень вкусно. Спасибо.

— Я рада, что тебе понравилось.

— Мне бы не хотелось утруждать тебя, Арианна, но…

Впервые она услышала что-то вроде неуверенности в его голосе.

— У тебя начались боли? — обеспокоено спросила она. — Я дам тебе таблетки.

— Все в порядке. Я просто не могу расстегнуть эту чертову рубашку.

Доминик был похож на маленького обиженного мальчика. Ему ведь приходилось просить ее о помощи.

— Да-да, конечно. Я сама должна была догадаться. — Она натянуто улыбнулась и постаралась успокоить дрожавшие руки. — Я помогу тебе.

Он стоял неподвижно, не сводя с нее глаз.

— Несколько лет назад я вывихнула запястье. Трудно поверить, какой беспомощной я себя тогда чувствовала, — сказала она, расстегивая первую пуговицу.

— У тебя прекрасные волосы, Арианна.

Ее пальцы замерли на пуговице.

— Спасибо. По крайней мере, у тебя с этим не будет проблем. Ведь у тебя короткие волосы.

— Распусти их.

Она растерянно посмотрела на него.

— Извини?

— Распусти волосы.

— Доминик, — у нее пересохло горло, — я не думаю…

— Пожалуйста. Вынь эти шпильки и выпусти волосы на свободу.

Она не могла решиться. Он сделал это вместо нее. Он провел рукой по ее голове, нащупал заколки у ее висков — и заколки полетели на пол, а по ее плечам заструился каскад светлых прядей.

— Я помню прикосновение твоих волос к моим губам, Арианна.

— Доминик… — Боже, она едва могла дышать. Тепло его руки, нежно гладившей ее по щеке… — Доминик, что ты… что ты делаешь?

Он поцеловал ее. Нежно, очень нежно его губы ласкали ее. Она стояла, не двигаясь, с дрожащими коленями, затаив дыхание, и он снова поцеловал ее. Когда она почувствовала жар его губ, ей захотелось, чтобы это мгновение длилось целую вечность.