Дина Аллен - Примерь свадебное платье Страница 28

— Нет. Ты был прав во всем. Если кого и следует винить, то только меня. Представляю, что ты обо мне подумал…

Катрин с тревогой взглянула на Джефа, бесстрастно внимающего ее словам. Неужели она уже потеряла его?

— Тебя можно понять, Катрин, — ответил тот спокойно. — Это я виноват, что сорвался. Месяц — не такой уж большой срок. Я привык ждать.

— Но, может быть, месяц — слишком большой срок и не стоит ждать так долго?

В тоне звучала надежда, которой, судя по всему, немногословный собеседник не разделял.

Господи, что надо сказать, чтобы быть понятой! «Неужели и так не видно, что он нужен ей? Иначе разве пришла бы…

Однако она увидела лишь бесстрастный взгляд, услышала почти равнодушные слова:

— Ничего страшного, я могу подождать.

Оказывается, слова, даже сказанные тихо, могут прозвучать хлеще оглушительной пощечины. На этот раз пришлось болезненно ощутить на себе, как больно ранен ею этот человек. Нет смысла длить этот разговор. Остается одно — принять его условие. Раз Джеф хочет, чтобы теперь она на себе почувствовала тяжесть ожидания, значит, придется ждать.

Особенно ее пугала его откровенная холодность.

— Наверное, мне просто хотелось быть уверенной, что ты будешь ждать, — медленно проговорила Катрин, все еще надеясь внушить ему, что он ей дорог, что не забыт. Только нужно ли это ему теперь?

Джеф молча кивнул, глядя на гостью ничего не выражающим взглядом. До нее вдруг дошло, что этот кивок означает прощание. Он явно показывает, что хочет, чтобы непрошеная гостья ушла! Она отпрянула, тем не менее ожидая его зова или хотя бы знака, чтобы не уходила, осталась…

Но нет, молчание не было нарушено.

— И еще я хотела узнать, как ты, — жалобно произнесла Катрин.

— У меня все хорошо.

Ну, теперь вовсе нет смысла продолжать разговор. Дура, другого слова не найдешь. Безнадежная дура. Вот сейчас взять бы и, ломая страшный барьер, возникший по ее вине, протянуть руку и дотронуться до его обнаженной груди. Но раз нет уверенности в себе, откуда взяться подобному мужеству?

Наверное, Джеф не доверяет ей. Ведь сколько глупостей она наделала. Во-первых, заставила его остановиться в «Замке Берроуза», повинуясь некоему «чутью». Во-вторых, явилась сюда в столь ранний час — еще один безумный импульс, который явно не приведет ни к чему хорошему.

У нас будет ребенок, кричало ее сердце, но вслух слова не выговаривались. Ребенок не должен быть ловушкой. Может быть, Джеф уже поставил крест на их общем прошлом и сейчас обдумывает свои отношения с Джун.

— Прости, что помешала тебе, — сказала Катрин, леденея от его чудовищного безразличия. — Я ухожу.

— Приятного тебе дня, — вежливо прозвучало в ответ.

— И тебе тоже.

Катрин бросилась прочь, спиной чувствуя взгляд Джефа. А что, если обернуться? Может быть, снова удастся увидеть в глазах прежнюю любовь и желание? Но нет, нельзя оглядываться. Он хотел, чтобы она ушла, и теперь следит за тем, как исполняется его желание.

Значит, так тому и быть! Будем ждать назначенного месячного срока. Другого не остается. И как бы потом все ни кончилось, главное, что через пару недель уйдет навсегда нестерпимая боль ожидания.

12

Вернувшись домой после печального визита, Катрин взялась за рисунки. Нужно постараться обрести почву под ногами. Слава богу, есть работа, которую надо сделать. Если заставить себя работать, время пойдет быстрее.

Но как же невыносимо трудно сосредоточиться. Вот бумага, вот перо, кисти, краски — начни, и все пойдет само собой. Но нет сил собраться с духом даже на первый мазок, чтобы просто нарушить белизну листа, и никак невозможно отделаться от мрачных мыслей о будущем. При воспоминании о встрече с Джефом сердце холодело.

Вдруг раздался звонок, и она с облегчением отодвинула альбом. Неважно, кто там пришел. Только бы отвлечься. Хоть ненадолго. Благодарная неизвестному гостю, она побежала открывать дверь. На пороге стоял… Джеф!

На нем был строгий деловой костюм — должно быть, уже собрался идти на работу. Серые глаза смотрели с пристальным вниманием. У Катрин перехватило дыхание, она даже слова не могла выговорить, только умоляюще глядела на желанного гостя, безумно боясь повторения недавней сцены.

— Я нужен тебе, Катрин?

— Да, — еле выговорила она.

— Ты уверена?

Утвердительный кивок был ответом.

— Точно?

— Да, точно, — еле слышно прошептала Катрин.

Всю неуверенность Джефа как ветром сдуло. Он шагнул навстречу замершей женщине и заключил ее в объятия. Ну вот, и не надо больше ни разговоров, ни мучительных объяснений. Не надо больше сдерживать себя. Ощутив на губах поцелуй, она ответила со страстью, которая с каждой минутой становилась сильней.

Только бы снова почувствовать его твердую волю и абсолютную надежность, получить подтверждение тому, что она желанна, что этот человек связан с ней — глубоко, неразрывно… И никто отныне не сможет их разлучить.

— Люби меня, — взмолилась Катрин. — Люби, как никто и никогда не любил.

Захлопнув дверь, Джеф поднял женщину на руки и понес в спальню. Неважно, что на этой постели она спала когда-то с Гордоном. Прошлое померкло, осталось в другом мире. Есть только этот мужчина. Он для нее и земля, и огонь, и вода, и воздух… Он — ее жизнь.

Они раздевались в бешеной спешке, бросая одежду куда попало. В этот раз уже не было чувства открытия — только страстное желание взаимного обладания, и к черту все сомнения! Они — единое целое, и тела их, уже знакомые друг с другом, неслись навстречу высшей гармонии, сотворенной из хаоса воспоминаний.

Только теперь Катрин поняла, что такое настоящая страсть. С того мгновения, как она впервые содрогнулась от наслаждения в объятиях Джефа, ее не покидала дикая, ненасытная жажда узнать и испытать в полной мере ту радость, которую могут дать друг другу мужчина и женщина. Все ее тайные фантазии ожили, требуя осуществления. Скрытая до поры чувственность вырвалась на свободу, гигантской волной подхватила ее тело и понесла навстречу любимому.

Как это прекрасно — купаться в его нежности, в его любви, отдаваться зову его страсти со свободой, о которой раньше и помыслить не могла. Все ее подавленные желания и инстинкты просили удовлетворения, так хотелось пережить все, что может дать этот прекрасный мужчина, узнать его до конца — немедленно, сейчас же.

И уже не было никакого дела до того, живет ли он теми же мыслями и переживаниями, что и она. Их души и тела соединились в долгой и бурной страсти, прекрасной и неповторимой для обоих. Для нее же — особенно, потому что ничего подобного не пришлось испытать с Гордоном.