Вера для Сокола. Книга 1 - Татьяна Тэя Страница 28

Но сделать этого я не могу. Лишь отрицательно мотаю головой.

- Исключено.

- Важные ребята помогли тебе, теперь надо помочь им, Лёх.

Ярыгин сидит за своим столом, будто паук, будто осьминог с миллионом невидимых щупалец, протянувшихся на многие километры вокруг и проникнувших в любые сферы и инстанции: от простых до малодоступных.

- Это не помощь, Стас, это преступление.

Тот пожимает плечами.

- По факту то, что они приостановили и аннулировали вполне себе законную сделку с твоей хатой тоже преступление. Пришлось кое-кого припугнуть, чтобы были сговорчивее. Чего ты ожидал?

- Уж точно не просьбы украсть информацию у своего работодателя.

- На носу важный разговор. У Сергеева контрактов – одним местом жуй. Подумаешь, лишится одного.

- Конкуренция должна быть честной, а это… это подсудное дело.

- Если тебя поймают, парни вытащат, не переживай. Срока не будет, Лёх.

Зато будет ещё больший долг? Ну да, по всей видимости.

Меня уже какое-то время преследуют подозрения, а сейчас я в них ещё больше убеждаюсь, что Ярыгин с самого начала всё распланировал. Он знал, на кого я работаю, и сделав меня обязанным себе, связал по рукам и ногам.

- Не могу, Стас. Это против правил.

Его лицо вытягивается.

- Тогда ребята могут дать обратку. И твои проблемы вернутся.

Завуалированные угрозы меня не слишком пугают. Пусть дают… Разберусь как-нибудь.

- Понимаю, Стас.

- Ты меня подставляешь.

А ты меня как бы нет?

Развожу руками, мол, очень жаль.

- Прости, но ответ прежний. Нет. Может, я в чём-то другом могу быть полезен?

Ярыгин смотрит на меня и вздыхает.

- Давай ты подумаешь, не отвечай сейчас, ладно?

- Думать тут нечего.

- Нет, Лёх, время на размышления всем нужно. Обстоятельства могут измениться просто по щелчку пальцев.

И щелчок не заставляет себя ждать. Буквально несколько дней спустя на телефон с незнакомого номера приходит фото моей спящей матери.

Просто фото. Никакого текста.

Да он и не нужен.

Оно и без слов понятно.

Хочется рычать от злости. Аксиома – проще всего достать человека через близких.

Только у одиночек нет таких проблем.

Ночь провожу в размышлениях, пока в голове не вырисовывается план. На следующий день перво-наперво звоню Вадиму и договариваюсь о встрече.

Захожу в бар, днём тут совсем пусто, за столиками только завсегдатаи и приятели. Вот и отлично. Не хочется общаться с Вадимом в присутствии лишних глаз и ушей.

- Выпьешь чего? – качает приятель бритой головой.

- Времени нет.

- Даже на чашку кофе?

- Не поверишь, но даже на неё.

Однако Вадим подзывает официанта и тот подходит уже со свежезаваренным американо.

- Что за дело? – тем временем интересуется Вадим.

Достаю телефон, набираю имя и фамилию Стаса, потом показываю экран Ваде.

- Знаешь такого?

- Нет, но могу узнать.

- Узнай, а? Что там на него есть? Как прижать можно?

- Перешлёшь ФИО? Координаты?

- Нет, так запоминай.

Лишнюю информацию оставлять на любых носителях опасно, Вадим и сам это понимает, цокая языком и качая головой. Он кивает.

- Запомнил.

- Позвонишь?

- Как только что-то узнаю.

Залпом допиваю всё ещё горячий кофе и поднимаюсь. Затем мешкаю, барабаня пальцами по источенной временем и неаккуратными посетителями столешнице.

- Ты говорил, в Краснодаре подвязки есть на парней, с кем можно в нормальные дела вписаться? Кинешь номерок?

Вадим складывает руки на широкой груди и подтверждает с ухмылкой:

- Кину.

Вылетаю на улицу. Дни стоят морозные, сухие, оно и на руку. Когда голова в холоде, думается легче. Народная мудрость не врёт.

Достаю сигарету, прикуриваю, делаю пару затяжек, а потом выбрасываю.

Нет времени. Меня будто что-то толкает вперёд. Надо ехать и побыстрее.

В реабилитационном центре главный врач отговаривает меня от опрометчивых решений.

- Алексей, не стоит сейчас срывать её с места. Процесс налажен. Любое изменение – это стресс.

Смотрю на него и думаю, а он в курсе, что его система безопасности ни черта не работает. - Мы имеем все шансы заработать рецидив. Это основной аргумент за, чтобы не трогать её и прерывать лечение.

Моей матери находиться на территории этого заведения небезопасно. Вот мой основной аргумент.

- Я уже принял решение.

- Понимаю, но подумайте дважды. Потом по договору мы не можем вернуть вам средства, которые вы внесли, оплатив полную программу восстановления.

- Это неважно.

Моя твёрдость даёт результаты. Так что скоро мать спускается с вещами в комнату ожидания для родственников.

Выглядит она действительно гораздо лучше. Если бы не угроза, я бы не срывал её с места.

- Сынок, привет, мне сказали, надо куда-то уезжать.

- Всё так, мам.

Обнимаю её и чувствую в ответ не менее крепкое объятие. Вижу, что соскучилась. Конечно, ей непросто тут одной, но держится она молодцом. И трезва, как стёклышко, что естественно уже успело отразиться на её внешности.

- Мам, нам дорога неблизкая предстоит. Ты уж прости, но так надо.

- Хорошо, надо так надо.

Эта её покладистость почему-то меня огорчает. Она даже не спорит, просто доверяет моему решению. Мы будто поменялись ролями: старший я, а мать – ребёнок, который решил во всём слушаться своего взрослого.

Я не шутил, когда говорил, что дорога неблизкая. Если гнать почти без остановок и на предельной скорости, то за полсуток доедем, но буду ориентироваться на состояние матери. Возможно, придётся переночевать по пути.

С одной стороны, мне не хочется увозить её так далеко. Здесь она практически на расстоянии вытянутой руки, а до Краснодара, случись что, ехать больше тысячи километров.

С другой стороны, так лучше для её безопасности.

Через несколько часов мы останавливаемся на заправке, пока мама пьёт чай со сладкой сдобой и смотрит на мир огромными глазами после долгого времени в «заточении», я набираю Веру.

- Лёш, ты куда опять пропал? – с обидой слышу в трубке.

- Мне надо уехать. Вернусь через пару дней. Это по личным делам, не по работе.

Долгий вздох.

- По личным делам, - повторяет Вера. – Звучит так, будто мы чужие люди.

Она не может не чувствовать, что мы отдаляемся друг от друга. Мне хочется её успокоить, сказать, что всё временно, но в свете последних событий в голову приходит ужасающая в своей истинности мысль: всё временное – это и постоянное.

- Я маму перевожу, так надо, - выдаю пояснения.

- Вот оно что, - в