Дженна Питерсен - Заветное желание Страница 29

Лиллиан слегка порозовела от смущения.

— Боюсь, что нет. Девочкой я не путешествовала на дальние расстояния. А с момента нашей свадьбы мы с Саймоном постоянно живем в Лондоне.

Как странно, теперь он уже забыл о прежнем низком положении Лиллиан, да еще умудрился оскорбить ее своим промахом.

— Я знаю, вы и мой… друг вынуждены были остаться в городе из-за обстоятельств, связанных со мной. Но когда все закончится, думаю, вы захотите увидеть мир. А если вам обоим захочется поехать в сельскую местность, я буду счастлив предложить вам свой дом, хотя обязан предупредить, что это всего лишь деревенский коттедж.

Краем глаза он увидел, как Энн вздрогнула. Чтобы скрыть болезненную реакцию, она подошла к окну и стала смотреть в сад.

— О, благодарю, ваша светлость, — с благодарностью улыбнулась Лиллиан. — Я очень ценю ваше предложение.

Он коснулся ее руки.

— Рис, миледи. Прошу вас, называйте меня с этого дня по имени.

Лиллиан накрыла его руку ладонью.

— Хорошо, Рис.

Позади них Саймон негромко кашлянул.

— Не пойти ли нам в мой кабинет, Рис. Я должен кое-что обсудить с тобой.

— Да, нам есть о чем поговорить.

Обернувшись, Рис увидел, что Энн смотрит на него.

— Ты не возражаешь? — спросил он у нее.

— Нет, конечно. Ведь ради этого ты и приехал. Я уверена, мы с Лиллиан найдем, что обсудить в ваше отсутствие.

Слова были вполне дружелюбные, но тон встревожил Риса. Тем не менее он кивнул:

— Очень хорошо. Я вернусь.

— Надеюсь, что так.

Он чувствовал ее боль и раздражение, которое Энн долго сдерживала, но в этот момент не мог ничего поделать.

Пока они с Саймоном шли к его кабинету, Рис обнаружил, что думает о жене, а не о предстоящем разговоре с другом. Он сегодня обидел Энн, хотя не знал чем, и мог только надеяться, что она все поймет, когда узнает правду.

Они вошли в большую аккуратную комнату, которую Саймон называл своим кабинетом, и друг закрыл за ними дверь. Рис огляделся. Он сотни раз бывал в этой комнате, теперь она казалась ему незнакомой, зловещей, хотя здесь все оставалось по-прежнему. Это он изменился.

— Хочешь выпить? — спросил Саймон, открывая коробку с сигарами.

Рис отказался:

— Полагаю, мне лучше сохранить голову ясной для того, что мы собираемся обсуждать.

Закрыв коробку, друг сел и улыбнулся:

— Благодарю тебя за то, что ты сказал Лиллиан. Она еще не освоилась с ролью герцогини, и твое признание много для нее значит.

Рис нахмурился:

— Учитывая теперь мое положение, я сожалею, что не сделал этого раньше. Я был неоправданно жесток с ней и ненавижу себя за это.

Саймон смотрел на друга, не отрицая его прежнюю жестокость, но и не осуждая.

— К счастью, мы всегда можем измениться.

— Неужели? — спросил Рис с показным смехом.

— Да. И я чувствую, ты изменился с тех пор, как мы виделись последний раз.

— Конечно, изменился. Я уже не тот, кем себя считал.

— Я не это имел в виду. Когда ты исчез, я очень за тебя беспокоился, мой друг.

— И поэтому так безрассудно отправил за мной жену?

Саймон пожал плечами:

— Остановить Энн было невозможно.

Рис кивнул. Он уже смог убедиться, насколько она упорна, когда это касается ее взаимоотношений с ним. Ее непоколебимая преданность была одной из восхитительных черт характера Энн.

— Потому что она любит меня, — сказал Рис.

— Да. Я понял это еще до того, как вы поженились, и она доказала свою любовь, когда ты сбежал. Признаться, я удивлен, что ты осознаешь этот факт, поскольку ты никогда не понимал чувств других.

— Боюсь, я и теперь не силен в этом. Энн сама призналась мне в любви.

Саймон тихо засмеялся, но тон его был серьезным, когда он сказал:

— Вот это я могу понять. А что ты чувствуешь к ней?

Друг задал вопрос, ответ на который мучал Риса с того момента, как он увидел Энн на берегу моря. Он не хотел анализировать свои чувства к жене, он вообще не хотел испытывать к ней каких-либо особых чувств. Да и не важно, что он чувствовал или хотел чувствовать, — ведь он все равно не мог этого иметь. Он не мог иметь Энн.

— У меня нет выбора: я должен ее покинуть.

Саймон вскочил, глядя на него с таким ужасом и возмущением, что Рис устыдился.

— Ты, должно быть, шутишь? — Саймон подошел к бару, налил стакан виски и залпом выпил его.

— Боюсь, как никогда серьезен, — ответил Рис.

— Но ваш союз узаконен, скреплен брачными отношениями и совершенно официален. Ты не можешь его аннулировать, развод практически невозможен. Думаешь, ты можешь просто взять и уйти от нее? Полагаю, Энн уже доказала, что ты глубоко ошибаешься.

Рис кивнул:

— Да, один раз. Но больше она этого не сделает. Я уже объяснил ей, что мы должны жить раздельно, это для нас единственно правильный выбор.

— Значит, ты объяснил ей, почему сбежал?

— Нет, я скрыл правду, чтобы защитить ее. Тогда она может честно сказать, что, выходя за меня замуж, не знала о моем происхождении.

— Но ты мог бы открыть ей правду сейчас, — резонно заметил Саймон.

— А неизвестный никому шантажист? Этот субъект может открыть ей правду раньше, чем я успею с ним разобраться. В этом случае будет лучше, если Энн с таким же потрясением узнает тайну моего происхождения, как и все остальные. Могу лишь надеяться, что это хоть отчасти защитит ее.

Саймон недоверчиво фыркнул:

— Ты не можешь рассчитывать, что скандал вообще не коснется ее.

— Я и не рассчитываю. Но если мы будем жить раздельно, у нее появится шанс перенести этот скандал с меньшими потерями.

— Рис!

— Нет, если я таким способом освобожу Энн, общество может смотреть на нее как на жертву человека, которого многие уже презирают. А с поддержкой отца и с помощью друзей она сумеет выдержать бурю.

— Не так уж тебя ненавидят, как ты думаешь, — не слишком уверенно возразил Саймон.

— Ты знаешь, кого я встретил на побережье?

Саймон тяжело вздохнул.

— Кого?

— Калеба Толбота. Он был на деревенском празднике, где присутствовали мы с Энн.

— Трудно представить тебя на деревенском празднике, но продолжай. Как там оказался Толбот? Он уже больше года не появляется в свете.

— Понятия не имею. Он был пьян и несчастен, так что вряд ли он пришел туда ради удовольствия. Но я с ним разговаривал, Саймон. Даже пытался извиниться перед ним за свое поведение.

— И что же Толбот ответил на твои извинения? — тихо спросил его друг.

— Скажем так, его реакция не была прощением. — Рис покачал головой. — Думаю, большинство людей предложат мне аналогичный ответ. Я даю им мало оснований для милосердия и сострадания.