Дети миллиардера. Требуется бабушка! - Мария Сергеевна Коваленко Страница 29

– А вдруг у дамы кто-то есть? – с ходу выдал он теорию. Совершенно не стесняясь своей роли подслушивающего.

– Нету! – еще шире оскалился дедушка. Он будто и сам хотел услышать этот вопрос. – Моя служба безопасности подняла все базы данных. От Интерпола до ФСБ. Даже у КГБ кое-что уточнить пришлось. Не нашли никого. Вдова. Без детей. Из мужчин только ее фотограф. Но, если верить слухам в баре, он немного того…

Не понимая, я округлила глаза.

– Играет в другой команде. Не за мужскую сборную, – по секрету поделился Магницкий.

На миг на нашем пятачке пляжа установилось гробовое молчание.

– Надо же! – первым прервал тишину Арбенин. – Однако! – хмыкнул в журнал. И судя по напряженным губам, чуть не расхохотался.

– Я же говорю! Уникальная женщина. Никого к себе не подпускает! – с прежним восторгом протянул Магницкий.

– Уникальная. Это точно. – Изо всех сил сдерживая смех, я поклялась себе, что не расскажу Валере последнюю сплетню.

Ни за что! Даже под пытками!

– И вот как с ней быть? – Магницкий посмотрел на Генриховну, которая в непосредственной близости от нас наслаждалась массажем и, конечно же, слышала весь разговор. – Как брать эту крепость?

– Штурмом не пробовали? – будто имел в виду что-то свое, листая журнал, предложил Арбенин.

– Думаете? – Лицо матерого олигарха стало серьезным.

– Ну, раз измором не получается… – Костя перевернул очередную страницу и пожал плечами.

– Возможно… – Наш любитель рыбалки поднялся. Поправил шляпу. – Возможно, вы правы!

Не прощаясь с нами, он взглядом отдал какой-то приказ официанту. И быстрым шагом направился в сторону катеров.

После ухода Магницкого я не сразу решилась снова заговорить. Сама не знаю, чего выжидала. Но когда не осталось даже следов на песке, как прорвало.

– Вы вообще не боитесь, что он мог вас узнать? – Если бы не люди вокруг, я бы точно бросилась на Арбенина с тумаками.

В ответ Костя сдвинул очки и посмотрел на меня из-под панамы самым бесстыдным взглядом, каким только можно было.

– Зачем вам тогда конспирация? Зачем дети на моей фамилии? – Я не могла успокоиться.

– Снова выкаешь? – Он будто и не слышал всего сказанного. – Тебя здесь отшлепать или до номера потерпишь?

Взгляд синих глаз стал еще опаснее.

– Прости…

По губам себе надавать захотелось. Клялась ведь ночью, что больше не буду. Ну какое «вы», когда изучили друг друга от пальцев ног и до макушки?

– Ты не боишься разоблачения? – спросила я уже без злости.

– В отличие от партнера, я не самая публичная личность. Точнее, совсем не публичная.

– Ты Константин Арбенин. Человек из «Форбс»! Каждый школьник, у которого есть компьютер, знает твою фамилию.

– Фамилию да. В лицо – нет. – Костя снял панаму и швырнул ее на освободившийся шезлонг. – В одном журнале как-то вместо меня напечатали фото моего телохранителя. Читатели и редакция даже внимания не обратили.

– Но дети… Они рядом. Если Магницкий или его охрана сопоставят одно с другим…

– Дети?.. Это последнее, по чему меня можно опознать. Мало кто видел нас вместе.

Наверное, стоило расслабиться. Если Арбенин так уверен, то, скорее всего, у нашего олигарха и правда не было шансов узнать в нем жертву недавнего ограбления.

Однако последняя фраза и ее горький тон неожиданно зацепили.

– Мало кто видел вас вместе за пять лет? – перефразировала я слова Кости.

– Именно. Я был не самым хорошим отцом. – Арбенин перевел взгляд на детей.

Те резвились возле воды, распугивая других туристов в радиусе примерно ста метров.

Чувствуя, как ступаю на зыбкую почву, я сделала короткий выдох и за ним медленный вдох.

– Они любят тебя… – произнесла быстро.

– Надеюсь. – Будто раздумывая, Костя сделал паузу. Затем продолжил: – Моя жена считала, что детям не подходит питерский климат. Сразу после родов она увезла их во Францию. В дом, который мне пришлось срочно купить. И там занималась воспитанием до пяти лет. Для сына и дочери я был отцом на удаленке.

Костя совсем снял очки. И теперь снова захотелось броситься к нему. Но уже не с кулаками, а с объятиями.

– И вы не пробовали жить вместе?

Как сейчас услышала голос Наты и ее гордое: «Он всю жизнь любил только меня».

– С Натальей и детьми? – словно о чем-то невозможном переспросил Костя.

Я на это смогла лишь кивнуть.

– Боюсь, подобное было исключено. Эти трое шли в комплекте. Наталья отказывалась оставлять детей со мной даже на день. А всего после часа рядом с ней хотелось удавиться.

– Как же чувства? Любовь? Вы ведь были женаты, и у вас появились такие замечательные дети.

– Не хочу тебя расстраивать, но, чтобы завести детей, совсем не обязательно что-то чувствовать к другому человеку. Всё намного проще. Ночью обязательно покажу.

Все еще сбитая с толку, я пропустила мимо ушей последнюю фразу. И замерла.

Информация, которую я знала о Косте, оказалась ложной. В словах Наты не было и доли правды. Костя не пытался забрать у нее детей. Ни о каких чувствах между ними не было и речи. А папка, которую сестра так хотела получить и которую потом юрист Арбенина переправил Магницкому…

Завершать логическую цепочку не было желания. Новая картина мира выглядела еще хуже, чем прежняя, где главным монстром был Костя.

– Или не будем ждать до вечера? – Он резко пододвинул мой шезлонг к себе. И, ухватив за талию, посадил меня на свои бедра. – В отеле есть аниматоры, которые присмотрят за детьми. Я прямо сейчас могу дать им задание. Войтенков проконтролирует.

– Вы… ты вчера обещал мне ужин. Свидание.

Переключиться со своего невеселого открытия было сложно. Тело откликалось на близость, в животе уже порхали бабочки, но мысли путались.

Больше не было стыдно за сестру. К ней я чувствовала лишь злость. Однако от стыда избавиться так и не удалось. Теперь я испытывала его из-за себя. Из-за своей трусости. Ведь до сих пор не призналась, как попала в дом Арбенина… и зачем.

Глава 20. Чуть больше, чем серьезно

Костя

За свое короткое отцовство я мало чему успел научиться, но одно правило выучил четко: «Если долго все хорошо, скоро обязательно случится плохо!»

То самое «плохо» произошло внезапно.

Загибаясь от желания продолжить «обучение» Вари, я кое-как дотянул до обеда. Потом, стиснув зубы, дождался вечера. Но после ужина судьба