Пенни Джордан - Страсть по-итальянски Страница 3

Объяснив окружающим, что произошла ошибка, Лили еле-еле собралась с духом и приступила к работе. Руки дрожали, когда она настраивала камеру. Сколько себя помнила, с самого раннего детства, когда ее часто оставляли одну в студии отца, камера всегда служила для нее символом надежности, защиты, словно шапка-невидимка, под которой можно спрятаться от всего. Но сегодня спрятаться не удавалось. Глядя в видоискатель, вместо позирующей модели Лили видела странного незнакомца, так легко выведшего ее из равновесия.

Наверное, нужно просто забыть все, как дурной сон. Сон кончился, она проснулась, и теперь все будет как прежде. Но будет ли?

Зачирикал мобильник, уведомляя о новом сообщении. Неверными руками Лили прокрутила текст. Рик писал, что срочно вылетает в Нью-Йорк, чтобы не упустить некую блестящую возможность. Далее он сообщал, что забронировал студию на ее имя, и просил оплатить аренду.

Лили выпрямилась. Вот она – реальность. Вот она – жизнь. Вот настоящие проблемы и вопросы, которые надо решать. А все остальное – глупости. И пора выбросить их из головы. Подумаешь, эмоциональная защита дала брешь на какое-то мгновение. Это не имеет никакого значения. Ведь ничего не произошло. Растереть и забыть.

У нее есть цель. И это вовсе не проведение фотосессий вместо брата. Дело, ради которого она прилетела в Милан, ничего общего не имело ни с модельным бизнесом, ни с модной индустрией – со всем этим миром ее отца. У нее теперь был свой мир – безопасный, защищенный. Мир, в котором никогда не будет места мужчинам, способным лишить ее воли и сделать своей пленницей.

Марко кивнул секретарю, передавая стопку только что подписанных документов. В голове он все прокручивал недавний телефонный разговор с сестрой. Беседа выдалась не из приятных. Сестра в выражениях не скупилась. Марко иногда дивился, откуда в ней столько экспрессии.

Их родители-аристократы – ныне покойные – всегда держались от детей на расстоянии, а в общении были подчеркнуто холодны и официальны. Никаких тебе объятий и поцелуев, даже от матери, хотя Марко знал, что та гордится своими чадами. Воспитание наследников было поручено гувернанткам, а затем частным школам, но Марко вовсе не чувствовал себя обделенным и не жалел, что детство его выдалось именно таким. Он всегда очень ценил свое личное пространство и сам старался держать дистанцию с окружающими.

Тем не менее в целом он понимал озабоченность сестры. Марко знал: она рассчитывала, что брат возьмет Пьетро на работу сразу, как тот окончит университет, а там и до места в совете директоров недалеко.

Марко возглавлял семейный бизнес – огромную империю, сложившуюся усилиями поколений дворян и купцов Ломбардии и охватившую самые различные направления деятельности. Сам Марко тоже внес свою лепту: приобрел коммерческий банк, благодаря чему уже в тридцать лет стал миллиардером. Теперь, в свои тридцать три, он обратился от будущего к прошлому. В настоящий момент его пытливый ум занимала коллекция произведений искусства, собиравшаяся столетиями меценатами из его рода.

В то же время этот пытливый ум никак не мог согласиться с доводами сестры о причинах, которые, по ее мнению, и побудили Пьетро прельститься модельной карьерой. С ее точки зрения, виной всему был сам Марко, ведь именно по его настоянию бедный мальчик вынужден прозябать просто на смешные деньги, вот почему и ухватился за первое же привлекательное предложение заработать. В то же время, конечно, сестра была признательна, что Марко вмешался и встретился со злодеем, посягнувшим на ее драгоценного сыночка. Ведь всем известно, что может случиться с невинными бедняжками, столкнувшимися с изнанкой модельного бизнеса.

Взгляд Марко упал на стоящую на столе фотографию в серебряной рамке. Оливия была снята вскоре после шестнадцатого дня рождения. Милое личико украшала скромная улыбка, по плечам рассыпались темные кудри. Девушка выглядела невинной и чистой, не способной на обман и предательство. Это была красота розы, готовой распуститься. К сожалению, распуститься ей было не суждено. Гнев охватил Марко и стократ усилился при непрошеном воспоминании о странном и неуместном сексуальном порыве, который он испытал утром. Это стало настоящим шоком, ведь женщина, вызвавшая реакцию его плоти, была из разряда тех, кем он не мог бы заинтересоваться ни при каких обстоятельствах. Теперь Марко твердил себе, что то была минутная слабость и объяснялась она просто. Постоянная любовница стала требовать гарантий и обязательств с его стороны, на которые Марко не согласился. В результате последнее время постель его чаще всего пустовала.

Марко поднялся и подошел к окну. Он не особенно любил Милан и вообще городскую жизнь, но в интересах бизнеса держал здесь квартиру и офис. Больше же всего из огромного списка недвижимости, которой владела семья, ему нравился великолепный замок, построенный одним из его предков – страстным поклонником искусств и коллекционером.

Недавно к Марко обратился Британский комитет по охране культурного наследия с просьбой поспособствовать в сборе экспонатов для готовящейся выставки. Идея была в том, чтобы в одном из английских поместий, архитектура которого была вдохновлена образцами итальянского искусства, организовать экспозицию, демонстрирующую историю проникновения итальянской живописи, скульптуры и архитектуры в Великобританию. Организаторы намеревались собрать по разным источникам всевозможные предметы искусства, а также чертежи и схемы. Марко сначала настороженно отнесся к данному запросу, но, изучив план проекта, удостоверился, что все продумано до мелочей, и дал свое согласие на участие.

Постепенно проект увлек его настолько, что он даже вызвался сопровождать специалиста, которого комитет посылал в Италию для предварительного ознакомления с потенциальными экспонатами. Марко ничего не знал о докторе Райтингтон, кроме того, что ее диссертация была связана с историей влияния Италии на английское искусство. По заданию комитета искусствовед должна была осмотреть ряд поместий, отобранных специальной комиссией совместно с Марко. Он собирался показать ей несколько вилл на берегах озера Комо к северу от города. А финальной точкой турне в программе значился один из его собственных особняков в Ломбардии – Кастелло ди Лючецци.

Но сначала – прием в честь прибытия доктора Райтингтон. Мероприятие Марко решил провести в одном из бывших поместий Сфорца – династии миланских герцогов. Ныне там располагались галереи живописи.

Взглянув на часы, настолько дорогие, что на них не значились даже никакие логотипы производителя, поскольку внешний вид говорил сам за себя, Марко отметил, что до начала приема оставался еще час.