Долли Нельсон - Живи и люби! Страница 3

Незнакомец тепло улыбнулся, и у Сигрид закружилась голова. Ей захотелось провалиться сквозь землю, покрытую густой травой.

— Верно, — сказал он. — Зовите меня Тенгвальд.

Потом он присел на корточки и обратился к двойняшкам.

— Кажется, я велел вам смотреть телевизор, — сердито сказал он.

— Дядя Тенгвальд, передача уже давно кончилась! — возразила одна из девочек.

— Давно, — как попугай, повторила вторая.

Посмотрев на часы, Тенгвальд поднял брови и слегка смутился.

— Да, вижу. Виноват, девочки. Кажется, я чересчур заработался.

Зеленые глаза снова устремились на Сигрид, и она с трудом поборола интуитивное желание одернуть вымокшее до нитки платье.

Тенгвальд уперся руками в колени и встал.

— Должен сказать, то, как вы устремились на помощь девочкам, произвело на меня сильное впечатление. Только забавно, что вы выбрали для этого самый трудный способ. Трос лежал буквально на виду.

Сердце Сигрид гулко забилось. Оправдываться она была не мастер. Тем более — когда ее застигали врасплох. Отец говорил, что доктор Тенгвальд Ларсен — большой интеллектуал, а Сигрид по ряду причин старалась держаться от интеллектуалов подальше. Но ни отец, ни Амалия Истгорд не предупредили ее, что при желании доктор может быть педантом, брюзгой и занудой.

За два дня пути из Туресунна она думала о том, как не показаться доктору полной идиоткой. Но Сигрид и в голову не приходило, что она сможет залезть в воду бухты, не сняв шелкового платья.

— На каком еще виду? — внезапно осенило ее. — Пока вы не натянули веревку, она была под водой.

Точеные губы Тенгвальда плотно сжались.

— Пожалуй, верно, — пробормотал он.

— Кроме того, кому-то было нужно достать весло, — добавила она.

Выражение его лица смягчилось, и он кивнул.

— Не следовало оставлять детей одних, — вырвалось у Сигрид.

На его глаза набежала тень.

— Вы абсолютно правы. Я не должен был забывать о времени. — Он вздохнул и переключился на двойняшек.

— Что это пришло вам в голову?

— Про лодку в твоих правилах ничего не было, — нахально заявила одна из девчонок. — Мы думали, что это можно.

Тенгвальд выгнул темную бровь.

— Вы еще слишком малы, чтобы заниматься дедукцией.

— Это Лотта придумала, — сказала вторая.

— Неправда!

— Правда!

— Девочки…

Хотя Тенгвальд не повысил голоса, двойняшки тут же умолкли. Сигрид фыркнула.

Увидев, что все взгляды обратились на нее, она прижала руку ко рту. Это было чисто нервное. Никаких сомнений. Ситуация оказалась непривычной, и она чувствовала себя бараном, уставившимся на новые ворота.

— Прошу прощения, — сказала Сигрид и слегка пожала плечами, не желая признать, что попала впросак. — Они очень мило ссорятся.

У Тенгвальда приподнялся уголок рта.

— Они еще милее, когда не причиняют хлопот.

Сигрид невольно посмотрела на малышек. Воспаленные глаза у одной, дерзко выпяченный подбородок у другой… Внезапно она ощутила незнакомое чувство. Внутри стало тепло и щекотно.

— Вы говорили, что хотите выйти в Атлантический океан, — сказала она. — За папой и мамой, верно? Вы хотели попасть в Америку.

При упоминании о родителях девочка, которая плакала, заморгала, у нее задрожал подбородок, и сердце Сигрид окончательно растаяло. S

Она подошла к малышке, нагнулась и прикоснулась к ее нежной щечке.

— Ты Лотта? Или Ловиса?

— Лотта, — с трудом пролепетал бедный ребенок.

— Ну, Лотта, я тебя понимаю. Я тоже скучаю по маме с папой.

Девочка шмыгнула носом.

— Ваши мама и папа тоже улетели в Америку?

У Сигрид опустился уголок рта.

— Нет. Мой папа остался в Туресунне. — Она сделала паузу, подыскивая нужные слова. — А мама… Она далеко-далеко.

— Дальше Америки? — с суеверным ужасом промолвила Ловиса.

— Дальше. — Сигрид улыбнулась обеим. — А вы знаете, что я делаю, когда скучаю по ним?

Дети ждали продолжения открыв рот.

— Занимаюсь чем-нибудь интересным, — сказала она, а потом улыбнулась. — Именно это мы и будем делать. Все лето. Много интересных вещей.

— Кстати об интересном, — прервал ее дядюшка. — Кто хочет обедать?

Сигрид выпрямилась и увидела, что Тенгвальд взял ее чемодан. И подобрал босоножки. То, что он нес ее обувь, показалось Сигрид слишком… интимным. Она поторопилась забрать туфли. Затем их взгляды встретились, и она смущенно поблагодарила его. На мгновение Сигрид показалось, что ветерок стих и солнце стало припекать жарче. Она с трудом проглотила комок, застрявший в горле.

Паузу прервала Лотта, прохныкавшая:

— Я не люблю тушеную капусту!

Ловиса сморщила нос.

— Она плохо пахнет.

— Это брюссельская капуста, — поправил племянницу Тенгвальд. — Она очень полезная. В ней много витаминов. Если не понравится, можете не есть. Но сначала попробуйте.

Девочки во все лопатки припустились к дому, предупредив, что они попробуют капусту только один раз, да и то из уважения к дяде.

Тенгвальд, неторопливо шедший рядом с Сигрид, тяжело вздохнул.

— Я должен был поставить будильник. Не следовало оставлять их так надолго.

— Вы работали, — ответила Сигрид. — На прошлой неделе фру Истгорд предупредила, что вам предложили важный контракт и что вы в цейтноте. Так что я все понимаю.

— Но девочки могли попасть в беду.

Он явно чувствовал себя виноватым.

— Мне очень жаль, что я не успела прибыть до отъезда их родителей, — сочла нужным сказать Сигрид. — Но я ничего не могла поделать. — Она пожала плечами. — Врачи не разрешают мне пользоваться самолетами.

— Да, я помню. Амалия говорила, что вам временно запретили летать.

Сигрид ткнула себя пальцем в висок.

— Во всем виновато среднее ухо. Я не ощущаю никакой боли. Со мной все в порядке. Но врачи говорят, что мои барабанные перепонки могут не выдержать резкого перепада давления.

— Понятно.

Наступило тягостное молчание. Босиком Сигрид чувствовала себя неуютно, но не хотела портить туфли водой, стекавшей по ногам с подола мокрого платья. Интересно, заметил ли Тенгвальд исходящий от нее слабый, но острый запах соли?

— У вас есть опыт работы с детьми?

— Что? — Вопрос заставил Сигрид вздрогнуть. — Опыта нет. Но ваша сестра решила, что я сумею найти с девочками общий язык.

— Поймите меня правильно, я ничуть в этом не сомневаюсь, — заверил Тенгвальд.

Он явно собирал информацию, нужную для того, чтобы составить о ней мнение. Но Сигрид по привычке избегала рассказов о себе. Некоторые факты ее биографии не следовало знать никому.