Рут Сирс - На волнах любви Страница 3

— Нет, не думаю, что это серьезно. Надо будет заглянуть в травматологию — и все. И, — добавила она с улыбкой, — спасибо вам.

Прохожие стали останавливаться, собираться группками под навесами магазинчиков, откуда было удобно наблюдать за развитием маленькой сцены. Всем был хорошо знаком отпрыск Своупа, портреты которого регулярно появлялись в колонках светской хроники, и им всем нравилось создавать иллюзию знакомства с ним.

«Видел сегодня молодого Своупа, — мог небрежно бросить за ужином один из зевак. — Рассыпался вокруг упавшей девушки, видите ли». «Сегодня Гордон Своуп махнул мне рукой, — могла ответить на это его жена, — парень что надо, ничего не скажешь».

— Вон моя машина. Разрешите мне довезти вас до больницы, — сказал Своуп, обращаясь к Эйве.

Одна эта фраза чего стоила! На ее основе можно было слепить целый сюжет, который мог украсить вечерний разговор в любом доме. Вы только послушайте: Гордон Своуп подхватил девушку на руки, отнес ее в свою машину и лично доставил в больницу. Сразу видно, что у мальчика хорошее воспитание! И никакой тебе надменности и показухи!

Эйва все это понимала, сердце ее учащенно билось. Трогательно прихрамывая, она позволила ему довести ее до машины. Опираясь на его руку, девушка то и дело болезненно улыбалась молодому человеку. Заботливо поддерживая, он усадил Эйву в машину.

— Не стоило вам беспокоиться, — сказала она тихо, когда он по-царски вырулил на самую середину улицы. — Я работаю в больнице, меня зовут Эйва Кендалл.

Его брови удивленно поползли вверх. Казалось, он не верит своим ушам. В его взгляде было изумление и одновременно что-то похожее на восхищение.

— Господи, настоящая медсестра! Олицетворение сострадания, честности и доброты! Кто бы мог подумать?! Прежде мне еще не встречались столь молоденькие и столь хорошенькие медсестры… О, я кажется, говорю банальности! Меня зовут Гордон Своуп. — Он лихо обогнал какую-то машину и одарил Эйву широкой улыбкой. — Медсестра! — еще раз восторженно повторил он.

— Не совсем еще, — призналась Эйва. — Я только второй год на курсах в больнице Св. Винсента.

— Ах, вот оно что! — Он еще раз подарил ей широкую улыбку, от которой у нее едва не закружилась голова. — А знаете? Мне это нравится. Ведь все мои знакомые девчонки какие-то статичные, что ли… Ничего не делают, никуда не ходят.

Перед мысленным взором Эйвы тут же промелькнул калейдоскоп из всех смеющихся красавиц, которых она неоднократно замечала в его машине на том самом месте, где сейчас сидела сама. Те красавицы, которые танцевали в лучших городских клубах, жили в роскошных домах в Арлингтоне или еще дальше, где-нибудь в Претти-Прэри, где вдоль белых оград паслись чистокровные жеребцы, а игроки в гольф замирали на секунду в согнутом положении, перед тем как послать мяч в лунку на стриженой зеленой лужайке.

Эйва лукаво посмотрела на Гордона, и он по-дружески ответил на ее взгляд.

— Вы женоненавистник? — спросила она тихо.

Он откинул голову назад — это движение она видела уже не раз — и захохотал:

— Отлично! Много бы я дал за то, чтобы моя мать услышала этот вопрос. Она бы в обморок упала! — Перестав смеяться, он коснулся ее руки. — Знаете, что я вам скажу, очаровательная сестренка… Если бы я был женоненавистником, то можно было бы считать, что я выздоровел. Что вы на это скажете? — Эйве это не очень понравилось, поэтому она скромно промолчала, а. он продолжал: — Слушайте, есть у вас свободное время? Скажем, сегодня вечером?

— Нет, — как-то неуверенно ответила она. — Если, может быть, в воскресенье…

— Как насчет ближайшего?

Эйва покачала головой. Теперь, вызвав в нем интерес к себе, она не собиралась все портить излишним рвением. Это могло его спугнуть.

— Только не в это.

— Да-а-а! — опять с восторгом протянул Гордон. — Вы весьма преданы своему делу, как я погляжу.

— Приходится быть преданной, если хочешь продолжать учиться и работать, — ответила она и рассказала ему о своих обязанностях, которые пока что были несложными, о расписании занятий, о своей жизни в общежитии. Эйва знала, что была хорошей рассказчицей. Она раскрывала перед ним свой образ жизни с тонко рассчитанным оттенком сдержанности. Чувствуя на себе взгляд его голубых глаз, которые были ярче ее собственных, видя, как этот взгляд скользит по ее губам, щекам, лбу, чувствуя его восторг, она начала понимать, что, оказывается, способна привлечь внимание даже такого мужчины.

— Боже, что я слышу! Все так и есть на самом деле?! Это… Это благородно! Черт возьми, это благородно! Такая девушка, как вы… Вы могли бы, знаете, ничего не делать и только считать мужчин, которые бы укладывались за вашей спиной штабелями! Но нет, вы добровольно запираетесь в этом мрачном каменном мавзолее и облегчаете людям страдания! — Он изумленно покачал головой. — Знаете, мне в жизни подобное прежде как-то не встречалось!

Эйва стала смотреть вперед, на дорогу. Стянув с головы шарф, она позволила своим волосам свободно рассыпаться по плечам.

— Я собираюсь попроситься на работу в Лаос, — неожиданно сказала она и добавила: — После окончания курсов, разумеется.

— Шутите? Да вы шутите! В Лаос?! — В его голосе опять послышался восторг, а вместе с ним и уважение. — А как же ваши родители? Они не станут возражать? Ведь это… Лаос!

Они уже подъезжали к больнице Св. Винсента. Он уверенно повернул к воротам, а она, воспользовавшись этим, не стала отвечать. Гордон подвез Эйву к самому входу в травматологическое отделение и помог ей осторожно выйти на тротуар.

— В самом деле, почему бы нам не встретиться снова? Я имею в виду… Мне хотелось бы узнать, как ваше колено, травма-то есть… Можно, я позвоню? — Он был так взволнован, что едва не заикался.

Эйва мягко улыбнулась. Она заманила его в свои сети и, как истинная женщина, сейчас упивалась этим.

— Боюсь, здесь это не разрешается. Но я тоже хотела бы поблагодарить вас, — она протянула ему руку, — когда-нибудь… Кто знает, может, мы в самом деле скоро встретимся.

— Подождите… — Гордон уклонился от ее рукопожатия, как бы боясь ставить точку в их встрече. — Как насчет следующего воскресенья? Я бы покатал вас. Если погода позволит — искупаемся. Все что хотите! Что скажете?

— Н-ну… я не знаю. Здесь очень строгие правила.

— Я попрошу разрешения! У главного врача! У главной медсестры! Я скажу им, что мы будем с друзьями, а не наедине. Ну пожалуйста, Эйва, скажите «да»!

Она смягчилась и ласково улыбнулась:

— Вы были со мной так любезны… — Эйва подождала, пока он передаст ей все свертки из машины, и вновь улыбнулась. — Ну хорошо, Бог с вами! Через неделю. В воскресенье. Около полудня. Утром я хожу в церковь.