Хелена Фенн - Счастливая ошибка Страница 3

Если Стефани и обидела людей, пришедших в церковь, Энн, свою мачеху и родного отца, набросилась на Рикардо, то ее обидели и оскорбили в миллион раз сильнее. Так тебе и надо, мрачно повторяла она, негнущимися от нервного напряжения пальцами пристегивая Дика к его маленькому креслу на заднем сиденье автомобиля. Воистину, посеешь ветер, пожнешь бурю!

Кошмар начался, кошмар, созданный ею самой, и сейчас Стефани чувствовала себя затравленным зверем, пытающимся уйти от погони…

Она кое-как пристегнула ремни на сиденье Дика, упала в кресло водителя, включила зажигание, вырулила со стоянки под сень аллеи вековых тисов и беспрепятственно отъехала от церкви с ее ошеломленными и возмущенными прихожанами.

Ожидала ли Стефани, что Рик последует за ней? Пустится в погоню, бросив Энн у алтаря? Или если не Рикардо, то отец или мачеха попытаются отрезать путь к бегству и потребовать объяснений? Стефани в изнеможении провела рукой по лицу, стараясь сосредоточиться на дороге. Дик был слишком большим сокровищем, чтобы подвергать его опасности из-за того, что ее душа разрывалась от боли.

С горькой иронией Стеф отметила про себя, что день был чудесен. Низко стоящее осеннее солнце золотило ландшафт. Если бы только ее сердце не сковывал лед, если бы только рассеялся этот тяжелый туман в ее голове! Все, что она сейчас хотела — это свернуть куда-нибудь на обочину и дать волю этому раздиравшему ее на части, бушевавшему внутри отчаянию. Но рядом был Дик, и Стефани не могла позволить себе такой роскоши.

Она выехала на шоссе; теперь дорога шла на юго-запад. Удивительно, но Дик после всех потрясений спокойно уснул. Стефани включила радио и пыталась вслушаться в обрывки какой-то передачи. Но не могла сосредоточиться. Все, на что она была сейчас способна, это действовать на элементарном уровне — без дорожных происшествий доехать до дома, спрятаться от всех в маленьком коттедже в Лоувилле и сожалеть о своем безумном порыве так, как не приходилось еще никогда в жизни.

Был полдень, когда она остановила «ягуар» у коттеджа и с трудом вылезла из машины. Ее дом никогда еще не выглядел таким привлекательным. Он стоял на отшибе, в полумиле от деревни, за ним высились покрытые лесом Уэйтгейтские холмы, а с остальных сторон расстилались пурпурные вересковые пустоши Лоувилля. Этот дом был местом отдыха на выходные дни для ее тети. Последние десять месяцев он стал пристанищем для Стеф, а с апреля — и для Дика. Его прочные глинобитные стены, окрашенные в розовый цвет, и крытую соломой, поросшую мхом крышу заливали лучи усталого осеннего солнца.

Стефани забралась в машину, чтобы взять Дика. Хотя все болело у нее внутри, она еще раз, как делала постоянно в последнее время, мысленно произнесла благодарственную молитву тете Сандре. Сестра ее матери появилась в самый критический момент. Стеф была беременна и работала на кухне в ресторане недалеко от Бакстер-стрит в Лондоне. Она ютилась в каморке на четвертом этаже, которую даже тараканы не удостаивали своим присутствием. Стеф столкнулась с тетей Сандрой на Рождество на выходе из эксклюзивного шопа, точнее это тетя выходила оттуда, а Стефани просто молча глазела на витрины, ностальгически любуясь блеском рождественских елок с алыми бантами и сияющими золотыми гирляндами. Они пошли выпить чаю. Тетя Сандра опытным взглядом оценила положение племянницы, и когда Стеф сбивчиво объяснила, почему не может жить дома, та все поняла. Поняла и прониклась симпатией. В конце концов, мать Стефани была младшей сестрой Сандры. И тетя слишком хорошо представлял ту атмосферу, которая сложилась в новой семье после ухода ее сестры…

Мама ушла к другому мужчине, когда Стеф было тринадцать. Стефани думала, что папа так никогда и не смог это простить.

…Она пыталась отстегнуть ремни, не разбудив Дика, но пальцы дрожали и были как чужие.

Стефани понимала, что уход матери сильно повлияет на их жизнь. Но не думала, что до такой степени. Папа, конечно, мог встретить женщину и жениться вторично, но он никогда так и не смирился с изменой матери.

Вскоре после того, как мама ушла к другому, она погибла, разбилась в автокатастрофе. Эта трагедия еще больше ожесточила отца. Мама умерла и лишила его возможности удовлетворить жажду мщения. За все пришлось платить Стефани. Природа наделила ее такими же роскошными темными волосами и глазами, большими и серыми, как у матери. Девочка интуитивно чувствовала, что является для отца невыносимым живым напоминанием о его позоре.

Так же, как и мать, Стеф любила верховую езду. Для нее специально держали маленького пони с большими мягкими губами по кличке Чайлд. Когда мамы не стало, пони продали. Тогда это казалось Стефани величайшей несправедливостью на свете. Но потом в их жизнь вошла Ванда. Ей к тому времени исполнилось тридцать, она играла заметную роль в бизнесе и считалась богатой невестой, обремененной, правда, дочкой на два года старше Стеф. Именно Ванда стала поистине целительным бальзамом для уязвленного самолюбия отца. Обе эти белокурые и пышные женщины, появившиеся в его жизни, являли собой разительный контраст темноволосым и стройным Стефани и ее матери. В сердце отца для них было уготовано лучшее место, а Стеф, по предложению Ванды, была благополучно отправлена в пансион.

Конечно, у них были стычки и до того, как Ванда разыграла козырную карту с пансионом. Стефани чувствовала себя растерянной, одинокой и осиротевшей после смерти матери. Слабые надежды на то, что Энн станет ее поверенным лицом, были разбиты. Та невзлюбила Стефани с первого взгляда. Атмосфера в доме нагнеталась все больше, и естественно, во всех ссорах Ванда всегда становилась на сторону родной дочери, а отец просто старался делать вид, что все хорошо.

Это происходило внешне совершенно незаметно. Какие-то пустяки, глупости, на которые не стоило бы обращать внимания, если бы речь шла о родных сестрах, которые мирятся в затишьях между ссорами. Но здесь шла речь о продуманной со всем коварством кампании. Маленькая хитроумная ложь с целью принизить Стеф в глазах отца. И этим злобным выходкам девочка просто потеряла счет. Энн стерла с кассет Стефани запись «Биттлзов», одолжила поносить ее голубую шелковую блузку и «случайно» залила ее соусом, нашла дневник Стеф и прочитала своим друзьям о тайном увлечении сводной сестры мальчиком из старшей группы. Если у Стефани обнаруживалось что-то, чем она дорожила, Энн стремилась это обесценить. Если у Стеф появлялось в одежде что-то новое, Энн старалась сделать ее посмешищем. Если Стефани заводила новых друзей, Энн искала пути, чтобы оттолкнуть их с помощью проверенного временем принципа «разделяй и властвуй». Переломный момент наступил, когда Ванда купила Энн пони и стала возить ее с собой на все представления и спортивные игры в графстве. А Стефани считала счастьем просто чистить конюшню…