Абигайль Кейси - Просто сказка Страница 3

И тут всполошился телефон.

Никто и никогда не тревожил Джессику так поздно. Все подруги, коллеги и дальние родственники знали о ее привычке рано ложиться спать.

Полузнакомый, тихий, приятный и необычайно вежливый голос извинился за бесцеремонный звонок.

Джессика поняла, что это не кто иной, как сам Томас Джон Крейг-младший.

Она, конечно, простила настойчивого джентльмена, но все же спросила, откуда он узнал ее телефонный номер.

Томас Джон Крейг-младший пообещал объяснить это на завтрашнем ланче.

— А я, знаете, еще не решила.

— Ничего, запишите на всякий случай адрес.

— Минуточку. — Джессика послушно вынула из тумбочки еще не начатый тюбик помады. — Минуточку.

— Не торопитесь, я подожду.

— Диктуйте. — Джессика приготовилась записывать прямо на зеркале, в которое любила смотреться по утрам и причитать: «Ну кто на такое добро позарится, кто?».

Но портить зеркало помадой не пришлось.

Томас Джон Крейг-младший назвал самое престижное кафе города: «Донжон».

Джессике давно хотелось побывать там, среди рыцарских доспехов и щитов, развешанных по стенам, и отведать знаменитое печенье «Руаяль», изготовленное по секретному рецепту средневекового повара, сожженного инквизицией на площади за слишком вкусные блюда.

— Донжон — это, кажется, что-то, имеющее отношение к архитектуре крепостей?

— О, Джессика, вы разбираетесь даже в оборонительных сооружениях?

— Помню, читала в одном историческом романе, как любовники ночью, в грозу и ливень, уединялись на самом верху донжона.

— Ну, наш донжон будет куда уютней, — усмехнулся Томас Джон Крейг-младший. — Поверьте.

— А печенье «Руаяль»?

— Вы к тому же и сладкоежка?

— Немного.

— Ну тогда приятных снов.

— Спокойной ночи, сэр, — ответила она, пожалуй, слишком поспешно и ласково, чем требовалось, и сама испугалась, не покажется ли ее тон слишком вульгарным новому знакомому.

— Зовите меня Томас, — сказал он одобрительно и после короткой паузы добавил: — Джессика, вас ждет маленький сюрприз…

— Сюрприз?

Но на поспешный, наивный и глуповатый вопрос молодой особы пожилой джентльмен ответил безапелляционно и сухо:

— До встречи!

Вот была бы умора, если бы теперь позвонил тот ковбой с кладбища…

Но призрак по имени Ральф так и не удосужился прочитать ей на ночь очередную предостерегающую мораль.

Чтобы избавиться от морока, навеянного этими двумя странными и такими разными мужчинами, Джессика принялась листать глянцевый каталог.

Посудомоечное чудо с полным автоматическим циклом.

А Томас-то, Джон Крейг-младший, неплохо сохранился для своего довольно солидного возраста.

Широкоформатный телевизор с плазменным экраном диагональю 50 дюймов.

Интересно, когда Ральфу стукнет лет семьдесят-восемьдесят, он будет так же хорош?

Микроволновая печь с грилем, работающая в 120 режимах.

А ловко Томас Джон Крейг-младший придумал с ланчем в «Донжоне»…

Величественный чайно-кофейный суперагрегат.

Вообще-то красиво звучит полное имя пожилого джентльмена, и особенно: Крейг-младший.

Стиральная машина, умеющая функционировать в ночном бесшумном режиме.

Крейг-старший-то наверняка уже отправился на небеса?

Джессика, закончив беглый осмотр бытовой гвардии, сунула пухлый каталог под угол подушки. Затем погасила бра в изголовье, коротко зевнула и мгновенно ухнула, как в бездонную могилу, в черный, глубокий и пустой сон, чего не случалось с ней со дня похорон матери.

4

Игра в ланч

Когда до назначенного ланча остался час, Джессика решила все-таки отведать печенье «Руаяль».

Она собиралась с давно забытым страхом и восторгом, как в детские времена на рождественскую елку.

Она позаботилась о макияже — неброском, но выразительном, о белье — самом лучшем.

А вот дальше случилась заминка.

Джессика не могла выбрать между двумя приличными костюмами, пытаясь угадать, в каком больше понравится: один ей казался слишком ярким, другой — слишком скромным.

Наконец была выбрана скромность.

Поймав такси и сказав нарочито громко лишь одно слово — «Донжон», безрассудная Джессика все еще переживала, как бы ненароком не промахнуться с костюмом.

Но когда, изумив шофера щедрыми чаевыми, Джессика пересекла узкую площадь, украшенную генералом на коне, и вторглась в заветные пределы «Донжона», то поняла по оценивающему и одобрительному взгляду Томаса Джона Крейга-младшего, что сделала правильный выбор.

Присаживаясь к столику, запрятанному в глубокой нише, Джессика впервые за неполные двадцать четыре года ощутила себя важнейшей персоной на свете.

Свечи в бронзовых шандалах.

Бутылка старинного французского вина из подвалов, где до сих пор гремят цепями неугомонные привидения.

Кстати, а куда все же так стремительно и странно исчез могильный ковбой?

Джессика сдержанно улыбнулась Томасу Джону Крейгу-младшему, видно предпочитающему все скромное и неброское, но весьма качественное.

Не мог же Ральф провалиться в могилу без малейшего звука и сопутствующего шума.

Вот была бы умора, если бы кладбищенский атлет заявился в «Донжон», — со щеткой и мыльным порошком, в этой дурацкой ковбойской шляпе…

Томас Джон Крейг-младший наполнил рыцарским напитком фужеры.

Пожилой джентльмен явно не хотел, чтобы даже официант присутствовал в этот достаточно интимный момент.

Явление могильного ковбоя наверняка произвело бы эффект, сходный с материализацией привидения.

Но Ральф где-то задерживался, не желая останавливать развитие, возможно, весьма опасных событий.

Джессика подняла фужер, ожидая каких-то особо проникновенных слов.

Или наоборот — какого-нибудь чудовищного откровения.

В этой нише, обрамленной настоящим, живым плющом и натянутой по углам искусственной паутиной, хотелось чего-то необычного и романтичного, а не простого свидания, не тянувшего пока даже на любовную встречу.

Слишком сдержанно вел себя пожилой джентльмен.

Слишком скованно чувствовала себя молодая особа, не привыкшая к таким светским ухаживаниям.

Изысканное меню, подобранное согласно утонченному вкусу пожилого джентльмена, совсем не удивило Джессику.

Томас Джон Крейг-младший представил отдельно каждое блюдо, как хорошего знакомого.

— Виноградные улитки в трюфельном соусе.

Джессика хотела заметить, что, наверно, головоногим было чертовски больно, когда их освобождали от ракушек.